Белая кобра

Губастый сидел в большом кресле. Я посмотрел внимательно на стол, возле которого он восседал, и ничего примечательного не увидел, кроме нескольких бумажников, небольшой суммы денег, женских побрякушек и документов. Как я догадался, это было все, что бандиты вытрясли пока из моих друзей. Ни оружия, ни денег бандиты пока не нашли. Странно! Когда я уезжал за Ириной, сумки стояли в углу комнаты, там же, на сумках, лежал и автомат, единственное оружие, которое взяли Сергей и Лешка. Автомат они оставили дома, не решившись взять его с собой, у них там, на фирме, после того, как им подложили год назад бомбу, как пояснила Галя, стоит рама металлоискателя на входе в офис.

Правда, перед уходом я посоветовал ей убрать все подальше с глаз долой. Мало ли кто зайдет, но она вроде как не придала значения моим словам.

— Это что за урода вы привели? — удивился губастый, подняв голову.

— Этот урод вырубил Федула в машине, и шел сюда вот с этим, — мой провожатый торжественно выгрузил на стол мой великолепный арсенал.

— А ты почему тут?! Ты где должен быть?! — неожиданно выругался на него губастый вместо похвалы и погрозил громадным волосатым кулаком. — Марш на пост!

— Да я, Трифон, только вот этого привел, — одновременно испуганно и обиженно пробормотал мой конвоир, моментом выметаясь за двери.

Пока они так содержательно беседовали, я быстро и цепко осмотрел комнату. Мои друзья сидели на кровати с голой панцирной сеткой, с которой уже сдернули на пол вспоротый матрас и подушки с одеялом. Перед ними стоял, бог весть кем себя воображая, широко расставив ноги, парень с автоматом, направленным на них.

Судя по разорванному на плече у Гали платью, большому, во всю щеку, фингалу, красовавшемуся на физиономии Лешки и разбитой губе Сереги, к которой он постоянно прикладывал платок, можно было понять, что предварительная беседа уже состоялась. По тому же, что бандиты приступили в квартире к интенсивному обыску, можно было легко догадаться, что чемоданы им не отдали. Но куда же ребята дели деньги, а главное, автомат? Сейчас он был бы очень даже кстати.

Я ещё раз, буквально по сантиметру, осмотрел комнату и тут мой взгляд упал на огромное антикварное кресло, в котором развалившись сидел губастый. Из-под него, из-под клетчатого шотландского пледа, который был постелен на это кресло как покрывало, торчал ремень спортивной сумки, небольшой синей петлей свернувшийся возле самой ножки. Наверное, кто-то из ребят в последний момент успел запихнуть сумки ногой под это кресло. Ну что же, удачно уселся этот хмырь. Но вот торчавший ремень… И где, черт возьми, автомат!? Не полезу же я за ним на четвереньках под кресло.

Я заметил на себе удивленные взгляды Гали и моих друзей, которые, за исключением Ирины, не видели меня в этом гриме, а Ира, судя по скоротечности событий, не успела толком ничего им рассказать. Гости заявились слишком быстро. Ну что же, полюбуйтесь.

— Ты деньги спрятал? — спросил меня пожилой, угрожающе сдвинув брови.

— Какие деньги?! — плаксиво заскулил я. — У меня нет никаких денег! Откуда?! Я тут у водителя заурить попросил, а он со мной драться затеял, а тут ещё один…

— Обыщите его, — приказал губастый, прервав мой бред.

Меня тут же ловко обшарили, вытряхнув из карманов бумажник, и распиханные по карманам деньги, которые я сгреб со стола в своей квартире.

— Это ты, что ли, уродец, наших мальчиков мочишь?! — удивленно поднял брови губастый. — Быстро говори, Квазимодо, куда деньги дел?! Быстро! Иначе я тебя отдам своим молодцам, и они из тебя душу выбьют вместе со всеми остальными внутренностями. Колись быстро, падла! Страшнее тебя уже не сделать, но больно все равно будет. Показывай, где товар и бабки, и вали отсюда, так и быть.

Ну да, размечтался. Хотя и был у меня секундный соблазн показать им пальчиком под кресло, благо мои-то деньги находились в подъезде, в углу, но все, чего я смог бы добиться, отдав им все, это избежать тяжелых побоев, но зато наверняка приблизил бы собственную смерть. Вряд ли с нами стали бы долго разговаривать, получив деньги и товар. Все это было уже щедро полито кровью. Так что я решил потерпеть. Пока бьют, это, разумеется, неприятно и больно, но ты все же живешь, если чувствуешь боль. Вот когда ты перестанешь её чувствовать, это уже хуже.

— Ну что, что вы упираетесь? — повернулся губастый Трифон к моим друзьям, они непроизвольно напряглись, и я услышал, как заскрипели пружины панцирной сетки. — Вы что, фраера, думаете, что сумеете воспользоваться тем, что взяли? Зря так думаете. Лучше отдайте сразу, или скажите, куда запрятали. Наверное, этот урод куда-то все отвез? Говорите куда, мы заберем свое и отпустим вас на все четыре. Если нет — увезем вас с собой, помучаем в свое удовольствие, как следует, и там кто-то из вас да сломается. Это я вам гарантирую. Бесконечно боль терпеть никто не может, скажете, никуда не денетесь. Но оттуда мы вас уже живыми не выпустим. Быстро думайте: ваше время кончается.