Белая кобра

— Что ж, все вполне возможно. Что скажешь, Султан? — обратился Фарух к своей «тени».

— Что я могу сказать? — не прекращая перебирать четки, отозвался меланхоличный Султан. — Каракурт восточный человек. Он хитрый и коварный человек. Зачем Трифону врать? Трифон старый и опытный человек, он не станет просто так мутить воду.

— Я тоже восточный человек, — улыбнулся Фарух. — И ты, Султан, тоже.

— Мы с тобой другие люди, хозяин, — равнодушно произнес Султан.

— Хорошо, — махнул рукой Фарух. — Пусть будет так. Скажи, Корней, можем мы проследить Трифона?

— За ним поехали мои люди, — сразу же ответил Корней. — Как только Трифон куда-то приедет, мне сообщат.

— Это хорошо, — серьезно кивнул Фарух, на лбу у него пролегла вертикальная складка, он был озабочен. — Учти, товар мы не должны упустить ни в коем случае. Ты понял?

— Конечно, — кивнул Корней. — Я пойду?

— Иди, — согласился Фарух. — Только почаще связывайся со мной.

— Сделаю, — коротко бросил Корней. — А что будем делать с Каракуртом?

— Встретишь — убей, — поджав губы ответил Фарух. — Пока твое главное дело — это товар. Каракурт не уйдет. Достанем.

Корней молча повернулся и вышел.

— Что скажешь? — спросил опять Султана Фарух.

— Что сказать? — пожал плечами Султан, потом открыл глаза и продолжил неожиданно горячо. — И Трифон и Корней — русские, а русские — хитрые и коварные люди.

— Ты только что то же самое говорил про азиатов? — удивился Фарух. Или я ослышался?

— Ты не ослышался, хозяин, — невозмутимо ответил Султан, перебирая четки санталового дерева короткими сильными пальцами. — Султан правду говорит. Султан никогда не врет. Все люди — хитрые и коварные. Только волки — честные звери.

— А Трифон и Корней — волки? — быстро спросил заинтересованный рассуждениями Султана Фарух.

— Трифон и Корней — шакалы. Хитрые и злобные шакалы, которые давно разучились сражаться честно. Они умеют нападать только стаей. У шакалов нет чести.

— Интересно! — улыбнулся холодной улыбкой Фарух. — А Каракурт — волк?

— Каракурт — волк, белый волк, — не задумываясь, отозвался Султан.

— Почему белый? — опять удивился Фарух.

— Белый волк — очень редкий волк. Его выгоняют из стаи, он живет один, охотится один, умирает один. Белый волк — самый опасный волк. Он ни за кого, он против всех. Позволь, я убью Каракурта.

— Мне не хотелось бы оставаться без тебя, — неуверенно отозвался Фарух. — Я привык к тому, что ты рядом.

— Сейчас такие дела, хозяин, что тебе и мне спокойнее будет только тогда, когда мы вернем товар, и когда будет мертв Каракурт.

— Что ж, — нехотя согласился Фарух. — В чем-то ты прав. Иди.

Султан сдержанно поклонился и выскользнул за дверь…

У Рамиза наступило временное затишье. Покупатели пошли на убыль, он оставил возле котла с пловом своего племянника, а сам отошел в сторонку, сел на корточки, прислонился спиной к дереву, которое в этом большом и шумном городе даже деревом не пахло. Как можно жить в городе, где деревья не пахнут деревом? Даже маленький чахлый кустик в пустыне пахнет деревом, потому что он живет, тянется к небу, цепляется корнями за подземную влагу, а здесь, в Москве, деревья не растут. Их сажают в землю уже мертвыми.

Рамиз сам видел, как привезли на машине кучу саженцев и высаживали аллею. Когда открыли борт этой машины, и он увидел сваленные друг на друга эти тонкие саженцы, выращенные в мертвой городской земле, он вспомнил, как к ним в горный кишлак пришли люди из-за кордона.

Они согнали жителей на маленькую площадь посреди кишлака, там стояла запыленная машина. Люди с оружием открыли борт, и все жители кишлака, и Рамиз тоже, с ужасом увидели, что в машине лежат сваленные друг на друга убитые пограничники: русские и таджики. И это были уже не люди. Это были убитые люди. А люди с оружием велели всем мужчинам кишлака взять в руки оружие убитых пограничников и идти за кордон, в моджахеды. А кто не пойдет, тот будет лежать в машине. И все взяли оружие и пошли. Рамиз очень не хотел уходить за границу. Он очень не хотел воевать. Ему не нравилось убивать, но ещё больше ему не нравилось быть убитым. И он пошел.

И после этого два года делал то, чего понять никак не мог. Он воевал за свою землю, за ту самую свою землю, которую у него никто не отбирал, с которой его увели под угрозой оружия. И ещё он воевал за свою землю в Афганистане, где совсем не было его земли. Но ему приказывали, и он воевал. И убивал. И все это только потому, что очень не хотел быть убитым.

Он воевал, не понимая, за что воюет. И не хотел понимать. Он хотел только одного: вернуться домой. Но чем дольше он воевал, тем меньше надежд на возвращение у него оставалось. И он смирился, считая, что над ним висит родовое проклятие.

И тогда появился в его жизни Шейх, который часто ездил за кордон, организуя каравны товара. Шейху Рамиз чем-то приглянулся, и он взял его сначала в услужение к себе, а потом вернул домой. Там Рамиз встречал и проводил караваны, а после, когда Шейх нашел новые караванные пути, он направил Рамиза в Москву, поставив его связным.