Белая кобра

Грустные воспоминания Рамиза прервал кто-то, кто подошел к нему вплотную и встал прямо перед ним. Рамиз медленно поднял голову и увидел перед собой человека в джинсовом костюме, смуглолицего, широкоскулого азиата в тюбетейке. Он стоял перед Рамизом, широко расставив ноги, и перебирал четки санталового дерева.

Заметив, что Рамиз смотрит на него, Султан, а это был, конечно же, он, протянул Рамизу руку, предлагая ему помощь для того, чтобы встать.

Рамиз сделал вид, что не замечает протянутой руки, и поднялся на ноги самостоятельно. Он встал лицом к Султану, и видно было, как Рамиз взволнован, даже под опаленной загаром кожей заметно было, как он побледнел. Но вел он себя спокойно, только не смотрел в лицо Султану. Тот ещё больше прищурился и тихо сказал:

— Здравствуй… — сделал паузу и закончил, — брат.

Рамиз ничего не ответил, дернув щекой.

— Ты даже поздороваться с братом не хочешь? — настойчиво спросил Султан.

Продавец плова молча отстранил его рукой с дороги и сделал шаг в сторону своего котла. Султан неуловимым движением убрал левой рукой четки в карман. В правой у него оказался выскользнувший из рукава короткий и широкий, изогнутый полумесяцем, нож. Его острие уперлось Рамизу в живот.

— Постой, брат, поговори со мной, — хищно и неумело улыбнулся Султан.

— У меня нет брата, — сухо ответил Рамиз, стараясь не глядеть в лицо брата.

— И давно? — переспросил Султан.

— С тех пор, как он стал убивать людей, — твердо заявил Рамиз.

— Насколько я знаю, ты, брат, тоже убивал людей. И ещё не известно, кто из нас убил больше людей, — возразил ему Султан.

— Меня заставили убивать, — резко дернул щекой Рамиз. — А тебя никто не заставлял это делать. Ты просто захотел убивать.

— Почему же меня никто не заставлял? — помотал головой в тюбетейке Султан. — Меня заставляла убивать болезнь, потом заставляла убивать зависть, обида, потом ещё что-то. Никто не убивает просто так. Каждого что-то или кто-то заставляет сделать это.

— Тебя проклял наш народ, тебя называли людоедом. Твое проклятие легло и на меня. Из-за тебя я стал убийцей. Это проклятие. Уйди от меня!

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Султан, убрав нож и сразу же став опять безразличным и равнодушным. — Только перед уходом я скажу тебе несколько слов. Ты работаешь на Шейха, я служу Фаруху. Уходи, уезжай из Москвы сейчас же. Тебя убьют.

— Кому я нужен? — удивился Рамиз. — Я маленький человек.

— Ты нужен многим. Ты предал Каракурта, так что ты нужен всем. Уезжай. Или тебя убьют. Сейчас такая чертова карусель закрутится, что ты на ней не усидишь.

Султан повернулся и пошел, ссутулив плечи. Отойдя на несколько шагов, обернулся и сказал:

— Уезжай. И бойся Каракурта. Он — белый волк. Прощай….

Не закончил и пошел дальше.

— Постой! — окликнул его Рамиз.

— Что нужно? — не оборачиваясь спросил Султан.

— Прощай, — негромко сказал Рамиз, и добавил, — прощай, брат…

Тем временем Корней получил сообщение от Бульдога, что потерял Трифона в переулках, каруселил вокруг, рыскал по дворам и нашел микроавтобус Трифона. Бульдог потерял Трифона и не видел, как тот входил в дом, как потом в этот же дом вошли люди Каракурта, а микроавтобус Трифона перегнали, чтобы не очень светился, в сторону, к соседним домам.

Корней спросил адрес и, приказав ничего пока не предпринимать, выехал на место.

Глава девятнадцаая

Ошибка Бульдога спасла нам жизнь. Я стоял возле окна, и увидел, как подъехали братки Корнея и стали что-то обсуждать возле микроавтобуса Трифона, посчитав, что Трифон находится в том доме, возле которого стоит его машина. Корней привез с собой целую армию, они приехали не менее чем на восьми машинах, это должно было понравиться майору. Корней внимательно слушал что-то говорившего ему Бульдога, кивая почти лысой головой, обрамленной развевающимися на ветру патлами. На него я и указал майору, отвлекая его внимание.

Воспользовавшись моментом, я схватил автомат со стола и отскочил в угол, направив ствол прямо в живот Юлдашеву.

Тот автоматически потянулся к кобуре, но я остановил его:

— Не стоит, майор, прежде чем вытащишь пистолет, у тебя в животе будет грамм девяносто свинца. Переваришь такую порцию?

Бойцы Юлдашева застыли в напряжении, пальцы у всех были на спусковых крючках, но все взоры скрестились на стволе моего автомата, почти упершегося в живот их командиру.

— Прикажи своим борзым встать к ноге, — посоветовал я майору. — Кто их знает, может быть, они нервные.

— Неужели ты выстрелишь, Костя Голубев? — вроде как удивленно посмотрел на меня майор. — Тебя же убьют на месте.

— Сомневаюсь, — спокойно отозвался я.

— Почему ты так уверен в этом? — поинтересовался майор.

— Есть несколько веских причин, — наградил я его доброй улыбкой. Первая это та, что ты не захочешь умирать первым. И она самая главная. А вторая причина та же, по которой вы уйдете, а мы останемся и уйдем следом за вами. Только пойдем разными с тобой дорогами.

— И что же это за причина? — вернул мне награду майор. — Скажи.