Белая кошка

Мора – моя невестка, но не кровная родственница. Поэтому смотреть на ее голые руки очень непривычно. Я с усилием перевожу взгляд на худые ключицы.

– Пускай не заставляет тебя ехать в тот странный дом, – говорит она.

– Мы все там когда-то жили, между прочим! – Филип достает пиво из холодильника. – К тому же я и не заставляю.

Он открывает бутылку, делает большой глоток и расстегивает воротник белой рубашки. На шее у него словно ожерелье из длинных шрамов. Это его хозяин вырезал, а потом насыпал в раны золу. Символ того, что Филип как бы умер для прежней жизни. Теперь вокруг его горла словно обвился червяк. У всех криминальных мастеров, мелких сошек, такие шрамы. Как русская братва – те розы выкалывают на груди, или якудза, которые за каждый проведенный в тюрьме год зашивают в пенис по жемчужине. Шрамы у Филипа появились три года назад. Теперь все вздрагивают, когда он расстегивает рубашку.

Но я не вздрагиваю.

В тридцатые годы на Восточном Побережье власть захватили шесть семей мастеров: Нономура, Голдблюмы, Вольпы, Райсы, Бреннаны, Захаровы. Они и по сей день контролируют все – начиная с дешевых поддельных амулетов, которые в супермаркетах продают вместе с зажигалками, и предсказателей Таро из торговых центров (за двадцатку у них можно купить небольшое проклятие) и заканчивая наемными громилами и убийцами. Но их услуги немногие могут себе позволить. Да надо еще знать, кому именно платить. Моему брату, к примеру. Или дедушке, но он отошел от дел.

Мора отворачивается и мечтательно смотрит в окно на засохший газон.

– Слышите музыку? Там, на улице.

Филип предостерегающе смотрит на меня.

– Кассель не прочь пожить в старом доме. Мора, нет никакой музыки. Нет, и все тут. Слышишь?

Она убирает тарелки и тихонько мурлычет себе под нос.

– Ты в порядке?

– В порядке. Просто устала. Она очень устает, – отвечает вместо жены Филип.

– Ну, я пошел домашку делать.

Все молчат, и я отправляюсь наверх, в кабинет. Диван застелен, сбоку лежат одеяла, как и обещала Мора. Белье свежее и пахнет порошком. Сажусь в кожаное кресло и включаю компьютер. Загорается монитор. На рабочем столе в беспорядке разбросаны папки. Открываю почту. А там письмо от Одри.

Жму на ссылку так быстро, что открывается сразу два окна. «Волнуюсь за тебя». И все. Даже не подписалась.

С Одри мы познакомились в начале девятого класса. В обед она обычно сидела со стаканом кофе на бетонной ограде около парковки и читала что-нибудь из Танит Ли[1], такие старые книжки в бумажных обложках. Например, «Не кусайте солнце». Эту я тоже читал – у Лилы в свое время одалживал. И сказал тогда Одри, что «Сабелла» лучше.

– Потому что ты романтик. С парнями всегда так. Нет, правда. А девчонки – прагматики.

– Ну нет.

Уже потом, когда мы начали встречаться, мне временами казалось, что она права.

Ответ сочиняю почти двадцать минут: «Эту неделю дома. Телик буду сутками смотреть». На вид вроде вполне безобидно, хотя сочинять пришлось долго. Наконец, отсылаю с тяжелым вздохом. Глупо, как же все глупо.

Кроме обычного спама на почте куча писем со ссылками: кто-то уже выложил на YouTube видео со мной на верхушке Смит-Холла. И пара сообщений от учителей с домашними заданиями на неделю. Ну и ладно, значит, все-таки не собираются выгонять из школы, несмотря на безобразие на крыше. Надо бы вчерашнюю работу доделать, но сперва займусь другими делами. Необходимо убедить веллингфордовское начальство в моей благонадежности. Google выдает список терапевтов – специалистов по сну. Двое из них, судя по адресам, в часе езды отсюда. Распечатываю данные и сохраняю картинки с логотипами контор на флешке. Неплохо для начала. Ясное дело, ни один врач не подпишет нужную мне справку – зачем рисковать репутацией. Но можно ведь и по-другому все обстряпать.

Я в ударе. Попробуем-ка заодно натянуть нос деду! Звоню Баррону на мобильный. Тот отвечает после второго гудка запыхавшимся голосом.

– Алло.

– Занят?

– Для братца – любителя крыш найду минутку. Что с тобой случилось?

– Увидел странный сон, а потом проснулся на крыше. Ерунда полная, но теперь придется торчать у Филипа, пока до директрисы не дойдет, что я вменяемый.

Вздыхаю. В детстве мы с Барроном не ладили, а теперь из всех родственников я только с ним и могу нормально поговорить.

– Филип на тебя наезжает?

– Скажем так, если зависну здесь подольше – и правда руки на себя наложу.

– Главное, ты в порядке.

Тон у него, конечно, покровительственный, но все равно приятно.

– А можно к тебе?

Баррон изучает юриспруденцию в Принстоне. Смешно, если вдуматься, ведь он неисправимый лгун. Постоянно забывает, что именно наврал, но свято верит в свои россказни. Так что иногда и сам начинаешь сомневаться. В суде наверняка сразу начнет выдумывать какие-нибудь немыслимые байки про клиента.

– Надо соседку по комнате спросить. Она встречается с послом, все время в Нью-Йорк мотается на представительской машине. Не знаю, согласится ли.

Типичное вранье.

– Если она все время в отъезде, может, и ничего. Я найду, где голову приткнуть. На автобусной остановке переночую в крайнем случае.

Давлю как могу.