Белая кость

Это-то и портило настроение самолюбивому командиру. Правда, в длительную меланхолию он впадать не собирался. Это было не в его характере. Но от непосредственного общения с бакланами он был застрахован на долгие годы вперед.

Личный состав бригады от души посмеялся по факту происшедшего. Ведь шила, как известно, в мешке не утаишь!

21 апреля 2004 г.

Презент

Попугая с Кубы везли в подарок. Когда широкоплечий мулат в форме кубинского офицера вручал его вместе с клеткой заместителю командира дивизии капитану 1 ранга Макаршаку, до отхода корабля оставались считанные часы.

Присутствующий при акте передачи командир подводной лодки, глядя на притихшую птицу, подумал: «А стоит ли свеч весь этот геморрой?»

И был он, по сути,  прав, поскольку путь предстоял долгий, далеко не простой, и губа Оленья по климату сильно отличается от Гаваны.

«Даже, если довезем, то от акклиматизации сгинет он, бедолага, как сопля в швартовой рукавице» — подумал командир, но промолчал. Обсуждать действия начальника — все равно, что мочиться против ветра.  В конце концов, «жираф большой — ему видней».

Попугай был большой, красивый и яркий. Говорящий.

Порода попугаев «ара» размерами и яркостью окраса всегда выгодно выделялась среди собратьев и имела на рынке хорошую коммерческую цену. Сидел он в клетке гордо и прямо, как солдат, который твердо верит, что обязательно станет генералом. Глазастая голова с мощным клювом и ярко-красным опереньем шеи с периодически встающим, хохолком, столь же красным, эффектно контрастировали с темно-зеленым оперением и большим бело-синим вкраплением на крыльях. Красавец сразу же привлек внимание всего экипажа.

Поначалу клетку с ее обитателем определили на мостике, подвесив на кабельную трассу эхоледомера. Попав в необычные условия, попугай таращил на окружающих глаза и очень походил на артиста Хазанова в его известном концерте. Энергично крутил башкой, как бы принюхиваясь к воздушной струе, которую лодочный вентилятор усердно гнал с камбуза через верхний рубочный люк. Время от времени о чем-то удивленно трепался на своем тарабарском языке, местами весьма напоминавшем испанский.

Рассмотрев его внимательней, боцман заключил:

— Все, братан, приплыли! Теперь ты на подводной лодке. Будем из тебя подводника делать.

От этих слов, а может быть от обилия нахлынувших впечатлений, но он тут же… «сходил» в еще чистую клетку большой полужидкой кучей.

Это вызвало оживленную реакцию зевак.

— От него уже сейчас, как от настоящего подводника, не остается предметов жизнедеятельности, только одни продукты! — съязвил кто-то из присутствующих.

Очарованный видом экзотической птицы, корабельный врач заметил:

— Да, мир не идеален. Даже самый красивый попугай и тот гадит, как простой баклан. Но запоры, чувствую, ему пока не страшны.

— А почему он такой зеленый? — спросил у боцмана молодой сигнальщик Петренко, первый раз в жизни увидевший подобное чудо природы.

— Да, видать, его с детства на пальмах укачивало, вот и позеленел. А из яйца-то он наверняка вылупился «белым и пушистым».

— Да ну?! — искренне удивился наивный Петренко, поверивший своему начальнику на слово.

— А у нас, в деревне, мой друг сову держал. Кто-то из взрослых убедил его, что это попугай, он и поверил. Мы маленькие были доверчивые. В зоопарк-то нас не водили, как городских ребят.

— А что, сова-то говорящая была? — полюбопытствовал врач.

— Да нет, не говорила. Но так, стерва, внимательно слушала! Всем просто казалось, что она вот-вот фактически заговорит. Долго ждали, но попусту!

Кубу покинули ночью. Заняв точку погружения, ушли под воду и зону действия противолодочных сил США преодолевали в подводном положении. Подводную лодку в этот раз противник практически не искал.

Так бы и продолжалось наше подводное плаванье — до зарядки аккумуляторной батареи, если бы не попугай, клетка с которым находилась в ЦП.

Поначалу он гордо сидел в клетке и крутил башкой, «знакомясь» с окружающими его людьми и необычной обстановкой центрального поста. Время от времени что-то курлыкал, о своем, о птичьем. Из всего, им произнесенного, четко разбиралось одно слово — «амиго».

Вдруг присутствующие отчетливо услышали короткий шипящий звук. Потом еще один, в той же тональности.

Никто бы не обратил на это особого внимания, если бы не появившийся вдруг запах.

Минер, стоящий на вахте, ошеломил присутствующих заявлением:

— Наш «амиго»-то, кажется, воздух портит!

— Да такого быть не может...! — пытался возразить доктор.

Но минера поддержал старшина команды трюмных:

— Да чего там, я сам слышал, как он два раза пёрнул.

— Как, пёрнул ? Не может такого быть! Я же ведь не слышал!? — растерянно произнес доктор.

— Да, пукнул-то он тихо, ну.....ну, как мяч ... на гвоздь... напоролся, а результат-то, вот, все ощущают, — пояснил мичман.

— Ну, прямо, не попугай, а чудеса тропической экзотики, — улыбнулся минер. — Я, кстати, анекдот вспомнил на эту тему, так в нем, один «мичуринец», взял и скрестил попугая со скунсом. Знатная зверушка получилась на выходе.

— Чем же знатная-то? — поинтересовался доктор.