Белая кость

Расстегнутая молния явила окружающим содержимое — 30 бутылок «портвейна №12». При этом лицо капитана излучало улыбку и он торжественно изрек: «Силу воли, бодрость духа — поднимает бормотуха!»

Продолжая улыбаться, как говорят в армии, на ширину приклада, он извлек бутылку, по всей видимости, любимого пойла.

По отсутствию в бауле других, сопутствующих отдыху вещей, с уверенностью можно было сказать, что «авиация» спланировала отдохнуть  КАПИТАЛЬНО. Причем была  готова начать отдых прямо здесь и сейчас!

— Ну, у вас в «тяжелой кавалерии» это может и так, но у нас на подводном флоте к вину более трепетное отношение, — внимательно разглядывая этикетку, тихо сказал Ростовский.

— Это как!? — меняясь в лице и покрываясь детским румянцем спросил авиатор.

— Ну, как? Как принято во всем цивилизованном мире. Красное вино — к мясу, белое — к рыбе. Ну, а это, наверное, к плавленому сырку. Так что Владислав, доставай нашу закусь, она пришлась кстати! — Примирительно улыбаясь, скомандовал Ростовский.

Как в последствии оказалось, капитан Борщев действительно любил и предпочитал портвейны, ценил их «достоинства», был холост и при случае, баловал себя этим незатейливым «нектаром».

Весь период отдыха, каждое утро, как на работу, он ходил с соседний магазин-кафе к грузину Гиви, где его всегда с почтением принимали.

На пляже он практически не появлялся. Однако был замечен на волейбольной площадке. Играл он, на удивление, хорошо, став негласным капитаном команды отдыхающих на все 24 дня. И команда, собранная им, играла всегда неплохо, исключительно на портвейн и, практически всегда выигрывала у команд соседних санаториев и домов отдыха. А, если и проигрывали, то проигрыш  также отмечали вместе с победителями в кафе-шалмане у Гиви.

На следующее утро, после завтрака, наших героев, наконец, разместили по номерам гостиницы, и начался долгожданный отдых. На обеде Ростовского ждал приятный сюрприз. За столиком, куда их с Владом Дегтяренко окончательно определили, сидел его лейтенантский приятель Гоша Деревянкин. С ним Ростовский когда-то начинал службу в Лиепае. Впоследствии служба их разлучила. С годами оба стали командирами дизельных подводных лодок, но Ростовский на Балтике, а Гоша — на Севере — в Полярном.

Встрече оба были искренне рады! До ужина провалялись на пляже. Воспоминания шли сплошной чередой. А вспомнить было что! После ужина Рома Ростовский предложил:

— Слушай   Гоша, а не выпить ли нам всем по случаю встречи водочки?

— Можно, а есть?

— Нету, но в магазин сходим.

— Рома здесь с водкой напряженка.

— Кстати, Гоша, мне тут один абориген сказал, что если будет нужна водка, ее можно приобрести у грузина Гиви в кафе-шалмане у базарчика. Похоже,  это время настало! Винища — пей, не хочу, а вот водка — дефицит. Если бы не самолетом летел, обязательно пару бы бутылок «шила» с собой взял.

— Ладно, не вибрируй, прорвемся. Раз знаешь где, то веди, разберемся, — сказал Гоша.

Шалман нашли быстро. За стойкой стаял не очень выбритый грузин, который с появлением новых клиентов сходу задал традиционный для заведения вопрос:

— Что пить будэтэ маладые луды?

Оценив взглядом питейные возможности заведения Ростовский негромко спросил:

— А водка у вас есть?

— Канэчна. У Гиви все ест!

Запустив под прилавок маленькую волосатую руку, он ловким движением извлек оттуда  бутылку «Сибирской». Он улыбался всей крупнозубой пастью так, будто хотел сказать: зубы, как репутация заведения должны быть безупречны. А зубы у него действительно были отличные.

— Вот харошая водка, — сказал Гиви, ставя бутылку на прилавок.

— И почем?

— Слюшай дарагой всэво 30 рублэй.

— Сколько, сколько!? 30 рублей? Это же в пять раз дороже ее настоящей цены, недоуменно сказал Гоша.

И тут Гиви произнес сакраментальную фразу:

— Слюшай дарагой, хочеш — бэри, а хочеш — нэ бэри.

— Ну что, Гоша возьмем!?

— Ну, давай не очень решительно ответил Гоша и стал копаться в карманах.

— Не ройся, не ройся, беру я, — сказал Ростовский и вытащил бумажник.

Грузин оживился. Резво обтер бутылку тряпкой, достал лист бумаги и, ловко закатав в него покупку, поставил ее на прилавок. Стоял, протирал стакан. Ожидал деньги. Улыбка не исчезала с его хитрого лица. Казалось, оно стало еще шире. Глаза просто лучились удовольствием. Чувствовалось, что этот с позволения сказать «бизнес» ему нравился. Знал, кого обирает — военных. «ЭТИ  — возьмут точно!» — Думал про себя опытный психолог-душевед Ростовский и был недалек от истины. Роман не спеша отсчитал шесть рублей и, бросив их на прилавок, забрал бутылку и, направившись на выход, бросил походя: — Пошли Георгий.

На секунду повисло молчание. Выражение лица Гиви в целом не изменилось. Просто в глазах появилось недоумение.

— Э…э, дарагой, тридцать рублэй, не шесть!

Повернувшись в дверях, Ростовский не без кавказского акцента повторил слова Гиви:

— Дорогой хочеш — бери, а хочеш — не бери.