Белая Кость (СИ)

Она посмотрела на него. Зелёные глаза влажно блестели.

— Ты всегда поступал правильно?

— Милое дитя. — Кьяр боролся с желанием обнять племянницу и поцеловать её в висок. — Ты увязла по самые уши.

Барисса пригубила кубок и воткнула взгляд в сидящего за одним столом с королевскими рыцарями младшего командира защитников веры сэра Экила.

— 2.22 ~

Не открывая глаз, Рэн вытянул руку и провёл ладонью по простыне рядом с собой:

— Янара…

— Я здесь, милый.

— Почему ты ушла?

— Я подкинула дров в камин и залюбовалась снегом. Наступила настоящая зима. Иди посмотри.

— Я хочу, чтобы твоё лицо было первым, что я вижу, просыпаясь.

Послышались мягкие шаги, тихо вздохнула перина. Меховое одеяло приподнялось, позволив прохладному воздуху притронуться к обнажённому телу, и вновь опустилось.

Рэн открыл глаза:

— Я болен.

Янара с обеспокоенным видом коснулась губами его лба:

— Жара нет. Что болит?

Он потёр грудь:

— Здесь. От любви есть лекарство?

Опустив голову на подушку, Янара направила взгляд в потолок.

— И всё? — удивился Рэн. — Даже не возмутишься?

На её губах мелькнула слабая улыбка.

— Хочешь, я открою секрет?

— Конечно. У жены не должно быть от мужа секретов.

Она взяла его руку и прижала к своему слегка округлившемуся животу.

— Серьёзно? — Рэн навис над Янарой. — У нас будет ребёнок?

— Похоже на то. Я почувствовала, как он ворочается, неделю назад, но боялась ошибиться.

Рэн снял с неё ночную рубашку. Погладил груди — они всегда наливались перед грязными днями, поэтому Рэн не придавал этому значения — и прижался щекой к пупку жены:

— Кто бы ты ни был, Игдалина или Дирмут, я люблю тебя и очень жду встречи с тобой.

Янара изогнула брови:

— Игдалина?

— Красивое имя. Прочёл в какой-то книге. Тебе не нравится?

— Нравится. Очень нравится! По легенде ангел спустился с небес, чтобы вызволить юную деву из плена. Её звали Игдалиной.

— Вызволил? — спросил Рэн, покрывая живот Янары поцелуями.

— Вызволил. И остался на земле, чтобы бороться со злом.

— Это тот самый Ангел-спаситель?

— Да, это он, — подтвердила Янара, перебирая пальцами волосы Рэна.

— Они поженились?

— Это же ангел! Как они поженятся? Ты не слышал эту легенду?

— Наверное, слышал, но забыл.

— Они стали братом и сестрой.

— Прекрасная легенда. — Рэн лёг на спину и скинул с себя одеяло. — Садись сверху.

Бросив взгляд на возбуждённый детородный орган, Янара улыбнулась:

— Может, воздержимся?

— Скоро нам запретят спать вместе, а я не успел тобой насытиться.

— Нам уже нельзя это делать.

— Жёны горцев отдаются мужьям до родов. У степных кочевников тоже нет запретов. И у жителей Заморья нет.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — произнёс Рэн и с нетерпением притянул Янару к себе.

Она скроила обиженную рожицу:

— Если не скажешь, с кем ты обсуждаешь такие темы, пожалуюсь матери Болхе на твоё поведение.

— Мне рассказывал Тадеска, великий путешественник. Он обошёл полмира и изучил традиции многих народов.

— Не думала, что исполнение супружеского долга — это традиция.

Подтрунивание Янары ещё сильнее распаляло его желание.

— Давай же, милая, садись и сама решай, как глубоко меня пускать. Или ложись на правый бок.

Она перекинула ногу через Рэна, но не села на него, а наклонилась вперёд и припала к его губам. Рэн обхватил ладонями её талию, потянул вниз, сделал движение бёдрами вверх и слился с женой.

Около полудня Миула доложила о приходе матери Болхи и двух монахов-клириков. Королева и монахиня уединились в опочивальне. В гостиной тихо потрескивали дрова и плакали окна. Клирики неподвижно стояли возле стола, не отводя глаз от открытого талмуда. Лейза сидела возле камина и наблюдала за Рэном, а он ходил из угла в угол, нервно потирая подбородок.

Наконец Болха вышла из опочивальни, закрыла дверь и, сложив перед собой руки, спрятала ладони в рукава чёрно-белого одеяния:

— Четыре месяца. Более точно сказать не могу. К королеве каждый месяц приходили регулы. Всё, как прошлый раз. Только теперь плод крупный. О прилежании говорить рано.

Клирики произвели записи, обмакнули большие пальцы в чернила и отпечатками заверили написанное.

— Плод крупный, — повторила Болха.

— Я распишу строжайшую диету, — отозвался старший по возрасту монах.

— Вы видели мою супругу? — набросился на него Рэн.

Клирик упёрся задницей в край стола:

— Видел, ваше величество.

— В ней нет ни унции лишнего веса. Я не разбираюсь в родах, но догадываюсь, что женщине необходимы силы, чтобы произвести на свет ребёнка. А вы что предлагаете? Заморить королеву голодом? Она совсем ослабнет. Вы понимаете это или нет?

— Понимаю, — ответил клирик твёрдым тоном. — Но если ребёнок застрянет в родовых путях, кто будет виноват? Я не хочу оказаться привязанным к столбу на Рыночной площади.

Рэн обернулся к монахине:

— Ну а вы что скажете, мать Болха?

— Мы можем поговорить с глазу на глаз, ваше величество?

— Что ты себе позволяешь? — пришёл в негодование клирик. — Каждое твоё слово о состоянии королевы должно быть отражено в записях!

Рэн осёк его жестом:

— Оставьте нас!

Клирики нехотя покинули гостиную.

— Все! — произнёс Рэн.

Недовольно вздохнув, Лейза удалилась.