Белая ласточка

Свет начал медленно гаснуть. Вспыхнул экран, и по нему побежали титры, заиграла музыка. Карпову сейчас не хотелось думать о делах, но ведь надо. Не болтать же он пошел с этой девчонкой. Он пригласил ее, чтобы все разузнать, выведать. Секретарши, как правило, всезнающи. Может, он и про документ пропавший услышит что ненароком, мало ли…

Во время сеанса и потом, когда зажегся свет и все повалили к выходу, Карпов усердно продумывал план действий.

Значит, так. Он поведет ее в кафе. Там, за столиком, он будет говорить с ней… ну, о футболе, к примеру, о положении на Ближнем Востоке, о поэзии. Да, о поэзии… Пожалуй, с этого он и начнет. Скажет пару дежурных фраз, и прочитает две строфы из Бодлера – они у него тоже дежурные, специально на такие случаи заготовлены. А потом, как бы невзначай, начнет о работе…

Но на улице она сама ему сказала:

– А знаете, кто сегодня Аббасову звонил? Ну, Аман-то Царакович, знаете? Дядя его это. Важная птица. Часто звонит ему.

Карпов даже икнул от неожиданности. Это надо, сама все выложила, будто мысли его угадала. Ай да Лидочка. И, осторожно взяв ее ладонь в свою, он спросил удивленно:

– В самом деле?

Ее ладошка расслабленно и нерешительно лежала в его ладони. Рукав ее свитера был слишком короток и затрепан, зашит в нескольких местах, из него нелепо торчало тощее запястье, похожее на цыплячью шейку. Карпов усмехнулся про себя и повторил:

– В самом деле?

– Да, – продолжала она. – А Акулин-то, Акулин! Кто бы мог подумать! Вот помните дело с трубками?..

Конечно, он помнил. Еще бы не помнить.

Акулин ушел в отпуск именно тогда, когда ему подсунули дело с теми злополучными трубками. Акулин ушел, и трубки были переданы Аббасову. По наследству достались, – шутили у них в отделе. Карпов ликовал: ну, теперь-то Аббасову не выкрутиться. Трубки эти надо еще выколотить у местного начальства, да к тому же они имеют тенденцию бесследно испаряться при транспортировке. Понадобится начальству транспорт подо что-нибудь срочное, а где его взять? С транспортом всегда зарез. И конечно, такую мелочь, как трубочки, высыплют до поры до времени прямо наземь, не довезя до склада: зачем загружать склад мелочью всякой? Деятельное население сейчас же их растащит: дескать, нечего добру пропадать, в хозяйстве все сгодится. А ты потом пиши-звони во все концы: где трубки? С места производства, конечно, отвечают: высланы вам ваши трубки. Поди ищи-свищи…

Карпов со злорадством поглядывал на Аббасова, тот был, как всегда, невозмутим. Карпов выжидал, покуривал время от времени возле его комнаты, прислушиваясь к звукам за дверью. Нет, Аббасов не проявлял никаких признаков беспокойства. Но вот, чу? Сухой дробный звук крутящегося телефонного диска. Затем тихий, уверенный голос Аббасова:

– Аман Царакович? Да, я. У меня дело с трубками…

Через две недели с трубками все было улажено, и Аббасов понес Соболеву отчет.

Теперь-то Карпов понял, в чем тут суть. Конечно же Аман, могучий Аман провернул это дельце. Впрочем, он и сам об этом догадывался.

Карпов сощурился, полез в карман за сигаретой. Ветер отдувал назад его светлые волосы. Он отвернулся от ветра, чиркнул спичкой, осторожно поднес огонь к сигарете, затянулся. Волосы теперь падали ему на лицо, мягкие, шелковистые. Он сосредоточенно думал о чем-то.

– Знаешь, – сказал он, – мне пора домой. В командировку завтра, надо еще вещи собрать. Пошли, провожу тебя.

Лида кисло усмехнулась, рывком накинула на плечо длинный ремень сумки.

– Ну что ж, пошли, – сказала неуверенно.

А вечерний город был по-особому прекрасен. Это была собранная и целеустремленная красота, слегка подцвеченная блеском фонарей и реклам.

Они шли молча. Лида прислушивалась к негромкому стуку своих каблуков, время от времени украдкой поглядывала на Карпова. Холодность, иногда прорывающаяся в его голосе, и теперь вот его внезапное равнодушие больно кольнуло ее. Она вдруг почувствовала разочарование и обиду… А внешность у него эффектная. Недурен, что и говорить.

И от этого ей стало еще досадней. Чем бы его пронять, заинтересовать как-нибудь?

И тут ей в голову пришла забавная мысль.

– Знаешь? – сказала она беззаботно. – Я тебе не рассказывала, как с отцом поссорилась?

– Нет, – вяло отозвался он, и щелчком стряхнул с сигареты пепел.

– Я теперь к тетке удрала, у нее живу. А отец мой в министерстве работает, – она лукаво улыбнулась.

– Кем работает? – переспросил Карпов.

– Да он член коллегии, – небрежно бросила она. – А впрочем, это не имеет значения.

Карпов недоверчиво покосился на нее. «Ну да, как же, – подумал он, – дочери членов коллегий не бегают в растянутых свитерах и засаленных брюках».

– У меня с ним напряженные отношения, – болтала Лида, – нелады, в общем.

– Что так? – Карпов сплюнул под ноги окурок.

– А так. Ведь из института я ушла. И вообще не хочу ни от кого зависеть. – Она лихо мотнула головой, отбросила со лба челку.

«Если ты там вообще когда-либо училась, деточка,– подумал Карпов. – Все это маловероятно». И, поглядев на нее с притворным интересом, спросил простодушно:

– Да? А в каком министерстве он работает?