Белая ласточка

Так и пошло: «Светик и Светик...» Она и сама полюбила так себя называть. А Виктор, наверное, и не знает настоящего ее имени. Вот и сейчас:

— Све-етка! — кто-то окликает ее на улице. Девятый час, все спешат на работу. Кто же это? А, это Юлька, машинистка из секретариата. Тоже торопится. Живет она рядом с их общежитием, вот Света и сталкивается с ней чуть не каждое утро.

— Светка, погоди! — кричит издали Юлька. — Что скажу!..

Ну и надоела же Свете эта пигалица — бойкостью, болтливостью своей, что ли. В кишлаке, да и в ташкентском училище девушки, как кажется сейчас Свете, куда смирнее, а к таким она пока еще не привыкла...

— Стой, Светик-с, — Юлька, просмотрев по телевизору какой-то фильм-спектакль по пьесе Островского, теперь всегда прибавляет к словам это «с», думает, это очень оригинально. — Милый Светик-с, не торопись, все равно опоздание-с нам сегодня обеспечено-с. На линии авария. Трамваи стоят.

— Как авария? — опешила Света. — Мы же опоздаем!

— А ты думала! — насмешливо сыплет Юлька. А сама оглядывается: нет ли чего попутного? — Вот и я говорю: опоздание обеспечено-с. А нам все равно, — пропищала она нараспев. — По уважительной причине. Не мы одни, смотри...

Вокруг и впрямь — толпами, поспешно идет народ, все в одном направлении — к ближнему метро, а трамваи понуро стоят длинной чередой, как стадо у водопоя. Юлька вдруг метнулась в боковую улочку, остановила такси. Села и укатила... Вот тебе и «все равно». Ну и ловка!

Опаздывать Светлане не хотелось. До министерства еще несколько остановок. Она прибавила шагу, почти бежала.

Легко перебежала через шоссе. Легко, чувствуя какую-то веселую пружинистость во всем теле, перескочила через рельсины... Сама ощутила легкость, ладность всей своей фигуры и, словно упиваясь этим чувством, бежала дальше. Уже и не думала про опоздание. Вроде и не на работу — а просто навстречу утру бежала, навстречу новому хорошему дню, где будет — многое... А Виктор, интересно, он что — тоже опоздает сегодня? Или ему, как и шефу, подают по утрам машину? Вот, четвертый месяц она работает тут, второй... да нет, уже третий месяц, как у них началось это с Виктором, а такой простой подробности о нем — на чем он приезжает на службу — она в точности и не знает. А о Викторе ей надо бы знать побольше!.. Юлька, та уж с первого дня знала бы все это... Виктор — первый и незаменимый советчик шефа, мрачно-свойского старого человека, которого, несмотря на этакую его свойскость и простоту, все побаиваются; Виктор Векшин, светлая голова отдела, он может все, вроде бы играючи, решить и расчислить в кратчайший срок; «мой собственный Карпов», так говаривает о нем шеф, конечно за глаза и, конечно, другим, но почему-то так, что случайно находящийся где-нибудь рядом Виктор это слышит. Уши его и кожа на ухоженной и розовой, как у поросенка, дорожке пробора аж алеют, альбиносово-светлые ресницы сладко помаргивают — доволен, лестно... Но однажды, — взглянув на него из-за стола, Светка подметила это — Виктор вскинул лицо, ехидно и неприятно ухмыльнулся при очередном «Карпове» в свой адрес. «Не проведешь, — говорил его умнющий взгляд, — это нарочно для меня...» «Сие неспроста...» «Повадился сравнивать меня со знаменитым шахматистом, неспроста…» И в самом деле, Виктор исчезал в самые трудные поездки по месторождениям, на самые сложные задания каждый раз — это отметила даже Света — после того, как шеф бывал особенно ласков с ним и нахваливал его.

— Тоже мне, незаменимый! — ворчала тогда Зинаида, ведь ей сразу же прибавлялось работы в отделе. — Посмотрели бы, как он незаменим у себя дома! Ботинки небось не почистит сам. Все мать за него делает. Жа-а-них! — издевательски тянула она на деревенский лад. — Попробуй ожени такого! Все на матери едет, на старой, интеллигентной женщине, одинокой... Эх, плохо нам, одиноким... — вздыхала уже заодно об участи обеих: своей и «интеллигентной, одинокой» матери Виктора. — Ему бы надо помогать ей, а не ей — ему. Он ведь здесь Карпов, а там — тюфяк, пустое место...

— А ты откуда знаешь? — опросила Раиса, Юлькина наперсница из секретариата.

— Знаю, — отрезала Зинаида. — Я с его матерью на концертах встречаюсь.

Раиса часто и подолгу торчала у них в отделе; «часы большого трепа», или «дохлый штиль», так определял это шеф у себя в кабинете. В часы большого трепа Света полностью углублялась в работу — просто, чтоб не обалдеть от скуки и не дать затянуть себя в бабские разговоры: готовила на малом «аппратце» данные для Виктора, делала всю разноску — за себя и за других, — помогала Юльке в секретариате. Собственно, за эту безотказную работящность все Светку и любили; но она-то делала все это лишь из внутреннего упрямства, со зла на пустяковую болтовню или на такое вот куриное клохтанье почти всех женщин на всех этажах министерства... Так бывало часто. А что ждет ее в отделе сегодня?