Белая лебеда

Был момент, когда я мог поддаться чарам этой милой девчушки со вздернутым конопатым носиком… И начались бы свидания, ночные встречи, победные взгляды… Лиза разочарованно усмехнулась и отвернулась, но я быстро взял ее под руку и сказал, что не будем придираться, а то поссоримся, и пропадет такой хороший день. Лиза высвободила руку:

— А ты… Осторожный… Все про меня выспросил у своих мастеров? Они тебе наговорят со злости… Пробовали ко мне подъехать, так я дала поворот от ворот… А ты… Хладнокровный…

— А ну перестань ерундить!..

— Эх, ты! — обиженно проговорила Лиза, повернулась и медленно пошла в свое расположение.

Через несколько дней я вышел утром из домика и увидел убегающую от сарая с сапогами в руках сестричку Лизу. У входа в подвал спал капитан Кононов, укрывшись шинелью. Рядом валялась сбившаяся бурка.

Да, у войны не женское лицо, но женщины по-разному вели себя там, и об этом нельзя забывать. Как-то я завел шутливый разговор с Лизой о разных разностях, и она спросила, есть ли у меня девушка дома. И, как ни странно, я рассказал ей все об Ине, о своей любви к ней и о том, что она любит моего друга Диму, и я бы хотел избавиться от мучительной тоски по этой девушке, а не могу. Даже рассказал, что переписываюсь с другой девушкой и пишу ей любовные письма так, как если бы писал их Ине…

Она выслушала меня с глубоким вниманием и тяжело вздохнула.

— У меня не было такой любви… Я девушкой попала на войну и столько насмотрелась… Мне так жалко всех вас… Особенно таких, как Петя Круглов… Он мне признавался, что до войны не успел даже поцеловаться с девушкой… Мне жалко его…

Она смахнула слезинку со щеки, резко повернулась и побежала прочь.

Но чаще всего мне вспоминается не эта веселая сестричка Лиза. Была в нашем полку красивая девушка, радистка Ирина Косиченко. Высокая, стройная, с роскошными черными косами и зеленоватыми ласковыми глазами. У нее был певучий грудной голос и стремительная походка. А как она смеялась! Ее негромкий и такой доверительный хохоток, я был уверен, мог хоть кого растревожить и покорить. Она держала связь с разведчиками полка, не раз ходила с ними в немецкий тыл и не дрогнула в трудную минуту. Разведчики ее боготворили.

Как-то я был в штабе полка, видел Ирину и слышал ее радостный смех, а потом она приснилась, и я несколько дней без конца улыбался.

Лабудин поведал мне, что Ирина влюблена в нашего командира полка, энергичного, двадцативосьмилетнего подполковника Каштанова. Но, как на грех, к Ирине привязался уже немолодой капитан, помощник начальника штаба. Проходу не давал и при каждом удобном случае напропалую за ней ухаживал.

Однажды ночью он пробрался к ней в землянку. Разведчица просила и умоляла капитана оставить ее в покое, даже пробовала его пристыдить, намекая на разницу в годах, но этот человек уже решил, что овладеет ею. Наконец он схватил ее за плечи и принялся целовать. Ирина выхватила маленький пистолетик, который ей подарили разведчики, и выстрелила в капитана. Она ранила его легко в руку, но капитан как-то сумел обвинить Ирину, и ее отправили в тыл до особого распоряжения. Несколько дней она жила у нас, ходила подавленная, глаз от земли не поднимала, подолгу лежала между штабелей и плакала, сжимая в руке тесак. Рубин носил еду, но она молча отворачивалась и утирала слезы.

Как-то вечером в артснабжение приехали командир полка и его заместитель майор Першин. Они вызвали Ирину к Кононову и долго с ней беседовали, а потом увезли с собой. Больше ничего о ней не было слышно.

После войны я случайно встретил Першина, уже подполковника, и спросил его про Ирину. Першин поинтересовался, откуда мне известна эта девушка, и, немного подумав, сказал:

— Она демобилизовалась и живет где-то на Украине.

— Но говорили, что она любила подполковника Каштанова. Он же, кажется, не был женат?

Подполковник улыбнулся и покачал головой.

— И вас, капитан, заинтересовала эта женщина? Она тогда попросила меня оставить ее вдвоем с Каштановым и сказала ему, что давно любит… И он ее любил и тоже хотел сказать об этом, но она опередила…

Жила она у его родителей и ждала его… Знаешь, капитан, мы часто мечтаем о прекрасной женщине… Так вот Ирина и есть…

Я привез на «газике» винтовочные патроны и стал разгружать их в роще. Помочь пришли Неминущий и Лабудин. Из деревни с криками прибежала испуганная Лиза и, заикаясь, попросила спрятать ее от пьяного Колесова. Она оглянулась, увидела бегущего сержанта и юркнула между штабелями ящиков.

Лабудин сказал, что не раз видел Колесова в такой «наряде» и не хочет больше с ним связываться, а потому поспешно удалился, а попросту бежал.

Я слышал, что сержант, как выпьет, сразу за пистолет и давай куражиться. Говорили, что Кононов дважды предупреждал артиллерийского мастера, и тот давал слово, клялся и божился, и вот опять. Звал, что за его золотые руки многое простится.