Белая лошадь – горе не мое

«Смейся-смейся, — пробормотал Аристотель с сердцем. — Придет твое время — поплачешь, помяни мое слово, современник…»

«Вы мне что, угрожаете?» — осведомился Шамин.

«Нужен ты мне… — махнул рукой Аристотель. — Идите. Не желаю с вами разговаривать, классный час окончен…» — И добавил непонятное: «Паситесь, мирные народы…»

Одиннадцатый «А» был удивлен, что на сей раз отделался так легко и, выбравшись из-за парт, пошел «пастись», унося в душе смутное мучительное подозрение, что что-то ужасное все-таки было сказано, а они не заметили…

Теперь-то все стало ясно: он, значит, вот как о них думает! Он, значит, думает, что наследство одиннадцатого «А» «из рода в роды — ярмо с гремушками да бич…» Значит, шесть лет они жили вместе, любили его, верили в него, а он… Он, оказывается, считает, что потерял он «только время, благие мысли и труды…»

— Юля, но ведь Шамин… — хотел заступиться за Аристотеля Саня, но Юля сразу рассердилась:

— Да при чем тут Юрка? Не в нем дело совсем! Я знаю, он вам не нравится, а он хороший! А ваш Аристотель, между прочим, самый настоящий предатель!..

Шамин в это время в окружении ровесников стоял на углу. Пел:

Натопи ты мне баньку по-белому,
Я от белого света отвык…

Ровесники подпевали трагическими голосами. Сане хорошо было слышно.

Саня уже спал, когда позвонила мать Исакова Бори. Трубку поднял Арсений Александрович, который еще не спал, но уже собирался.

— Алло, — сказал он, а потом сразу закричал: — Что? Когда?! Александр, проснись! Исаков пропал!..

Саня проснулся и, еще не понимая, кто пропал, куда пропал и зачем, шлепая босыми ногами, побрел к телефону. Выяснилось следующее: Исаков-младший, по всей видимости, пропал еще вчера вечером, но вчера вечером этого никто не заметил. Заметили нынче утром, когда пришли его будить. А его — нет…

— Я подумала — у вас сбор какой-нибудь утренний, вот он и ушел потихоньку. Днем из театра отец звонил в школу, выяснял, там ли он…

— Он был на занятиях, — подтвердил Саня.

— А дома не был… — сказала мама и заплакала. — Первый час уже, а его все нет и нет… Где он?..

— Успокойтесь, — попросил Саня, хотя ему и самому стало неспокойно. — Вспомните, может быть, был у вас какой-нибудь конфликт?

— Не было никаких конфликтов… Встретились так хорошо… Мы ведь только вчера с гастролей вернулись… Время школьное, а Боря дома. Отец спрашивает: «Ты отчего не в школе?» А Боря сказал, что ему без родителей в школу велели не приходить, он, мол, и не ходит, нас ждет. Вечером сходили они с отцом в школу…

— Вы его наказали? — сердито спросил Саня.

— Мы его вообще никогда не наказываем! — всхлипнув, отозвалась Борина мама. — Он сам все понимает… Где его искать теперь? Я уже все больницы обзвонила…

— Одноклассникам звонили?

— Да нет его нигде…

— Я сейчас позвоню ребятам из географического кружка, — сказал Саня, — может, они что-нибудь знают. А потом сразу — вам…

— Ну?! — хмуро глянул Александр Арсеньевич на Арсения Александровича. — Вот твоя педагогика! Вот твоя Лола! Ведь все решено было, а она родителям наговорила бог знает чего! Зачем это было делать, можешь ты мне объяснить?

— Перестань сверкать на меня глазами! — возмутился Арсений Александрович. — Я впервые об этом слышу!

— Хорош директор, — сказал сын. — Не знает, что у него в школе делается!

— Вот станешь сам директором, я на тебя посмотрю! — ответил отец. — Ты за неделю всю работу развалишь!

— Да?

— Да!

Было уже половина первого, и Саня сказал:

— С родителями будешь ты разговаривать.

Он набирал телефоны, а директор школы извинялся за поздний звонок, представлялся во всем грозном величии своей должности и просил разбудить ученика… Но никто из разбуженных о Боре ничего не знал.

— Этого только не хватало, — нервничал Арсений Александрович.

Саня позвонил Исаковым и, не сообщая печальных результатов поиска, велел:

— Посмотрите, рюкзак его на месте?

Рюкзака на месте не было.

— Так! — забегал по комнате Арсений Александрович. — Удрал, негодяй! Дожили! Александр, скажи, чтоб немедленно звонили в милицию.

— Не надо никуда звонить… — вздохнул Саня и пошел одеваться.

— Сашенька, ты куда? — тревожно спросила Елена Николаевна.

— За Исаковым, — отозвался Саня. — Только, мам, не волнуйся, мы утром вернемся…

— Да куда же так поздно?.. — начала было Елена Николаевна, но замолчала: с тех пор как ее послушный сын стал учителем, спорить с ним было бесполезно, он все равно все делал по-своему.

— Шарфик хоть надень… — только попросила Елена Николаевна.