Белая малина: Повести

Бог многим обделил Барагуын. Средней школы у нас нет, сколько помню, мы ходили в школу в Джермецыкк. Учителей у нас до сих пор не хватает, они приезжают к нам из других сел. Немалую трудность для жителей создает отсутствие базара. Скажем, понадобилось тебе продать курицу, так шагай за шесть-семь километров, а если где поближе об этом заговоришь, тебя осмеют, как ненормального. Еще одна проблема связана с мостами. Прежде чем перебраться на другой берег Уршдона, жителям приходится совершать немалый окольный путь. Сколько раз мы наводили мосты у реки, столько же раз их уносило половодье, так что людям опять приходилось прибегать к обходам.

Услышь меня кто-нибудь, так наверняка решил бы, что из такого села надо бежать без оглядки, ночью и днем, в любое время суток. И ошибся бы! Второго такого села, как наше, не сыскать нигде на свете. Узнаешь его уже издали, по высоким тополям, а все село вообще утопает в зелени.

Кажется, что это не село, а лес. Особенно часто у нас встречается вишня. Летом мы не знаем, куда ее девать. Свой или чужой, взбирайся на дерево и рви, сколько тебе захочется. Никто на тебя в обиде не будет. Ведь это всего лишь вишня!

Ничего плохого не скажешь и о наших реках. Зимой они не замерзают, летом вода в них холоднее льда. Не только жители Джермецыкка, куда мы ходим в школу и на базар, но и жители других соседних сел приезжают на наши мельницы молоть зерно. О рыбе, что водится в реках, я и говорить не стану, потому что слава о нашей форели разошлась далеко вокруг.

Электрический свет не во всех селах появился сразу, у нас же он с каких пор горит! Провода Беканской электростанции прошли через Барагуын, так что наши дома были в числе тех, у кого свет зажегся первым. Сколько веселых насмешек претерпели мы из-за земляной груши — кервеля, а в голодные военные годы кервель спас от голода не один десяток людей.

Ну вот, я, кажется, увлекся и стал расхваливать свое село, как тот кулик — болото. Но что, если достоинств у него и в самом деле больше, чем недостатков. Во всяком случае, для меня нет на этой земле места, дороже моего родного села. Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как вид холмов вокруг села, ничто так не радует, как пронзительно синее небо и золотое солнце над ними!

Вон Каууат. Если бы я не завидел его с околицы села, мне бы показалось, что мир перевернулся, ведь все те годы, что я провел здесь, Каууат стоял перед моими глазами. Когда-то там размещались овчарни и мы ходили туда за кизяком. Этим древним видом топлива когда-то пользовались наши отцы и деды, кизяк обогрел немало бедняцких жилищ. Ну а глиной, доставленной из Каууата, еще и сегодня обмазаны стены нашего хлева.

Старожилы рассказывали, что когда-то на Каууате смастерили приспособления, с помощью которых из подсолнечных семян давили масло. Там же вроде бы были найдены запасы каменного угля, правда, их пока решили не трогать до лучших времен. Скорее всего эти времена давно настали, однако об угле почему-то больше никто не вспоминает. Забвению порой предаются не только мелкие дела, но и крупные.

Холмы Карджына и Джермецыкка поднимаются высоко, но и Каууат рядом с ними выглядит достойно. Есть в его суровой внешности нечто горделивое. Он лежит вытянувшись, формой своей напоминая большой продолговатый батон. Впрочем, все в природе красиво, уместно, соразмерно.

Слева взгляду открывается цепь белоснежных горных вершин, ниже линии гор — поросшие лесом холмы, зеленые луга, просторные ровные поля. Смотришь на эту сказочную красоту и понимаешь, как едина, сплочена природа, и в это единение составной частью входит и мое родное село с его высокими тополями и прямыми улицами, с серебристыми ручьями и говорливым Уршдоном, с его сердечными и хлебосольными людьми.

Каждому из нас дорого место, где ты родился, место же, где родился и вырос, — дорого вдвойне. Мои предки родились в горах, там же увидели свет мои мать и отец. Там, в горах, прошла жизнь многих поколений их и моих предков. Могу ли я не дорожить горами! Люблю я их безумно, меня влечет к ним неведомая сила. Не раз и не два доводилось бывать мне в горах, я посетил родину отца, побывал на родине матери, и все же есть какая-то особая, ни с чем не сравнимая прелесть в моем родном селе, сердце воспринимает его с обостренным чувством нежности.

Направляясь в село, я рассчитывал избавиться от тревожных мыслей, на деле же оказался вовлеченным в их водоворот. Да, от жизни не убежать, в противном случае каждый старался бы схорониться где-нибудь в укромном местечке и жил бы себе припеваючи, без всяких забот и треволнений. Хотя порой и говорят, что человеческая жизнь коротка, она способна вместить в себя многое. Ее с лихвой хватит на то, чтобы вкусить от сладкого плода счастья и испить из горькой чаши беды. В отпущенное тебе судьбой время ты вполне можешь оступиться — кто из нас не ошибался? — но этих же весен вполне достаточно для того, чтобы, исправив ошибку, идти дальше. Будь иначе, многократно воспетое, хваленое благоразумие природы было бы лишь неудачным измышлением человечества.