Белая невеста, черная вдова

— Нет. — Влада покачала головой и посмотрела на него как-то по-новому, как будто впервые его видела. — Степа, я боюсь.

— Номер запомнила? — Он пытался придумать, что делать с Владой, а думал о том, что соседка Татьяна теперь справедливо на него обидится.

— Нет.

— А марку?

— Не разобрала.

— Влада, — опешил он, — почему ты вообще решила, что за тобой следят? Почему ты решила, что машина около тебя та же самая? Номера не знаешь, марки не знаешь. Мало ли кто мог за тобой ехать!

Влада положила голову на лежавшие на руле руки, и он понял, что она плачет. Кажется, он ни разу в жизни не видел ее плачущей.

— Почему ты решила, что машина та же самая? — стараясь говорить помягче, повторил он. Помедлил и тронул ее за волосы.

— Машина та же самая. — Она посмотрела на него заплаканными глазами.

Заплаканная Влада перестала быть красивой и от этого почему-то сразу стала ему близкой. Как сестра, попавшая в беду. Сестры у Дробышева не было, но, наверное, к ней он испытывал бы похожие чувства.

— Коричневая.

— Сейчас полно коричневых машин.

— Машина та же! — крикнула Влада, замолчала и заговорила уже спокойно: — Только не предлагай звонить в полицию. Я перед тобой как идиотка, а они меня вообще за чокнутую примут. Номера не знаю, марки не знаю…

— Больше ничего необычного не произошло? — Он не представлял, что с ней делать, и сидел в тупом оцепенении. Татьяна точно на него обидится и больше никогда никуда с ним не пойдет. — Какие-нибудь подозрительные звонки?

— Нет. Ничего такого не было.

— Может, тебе пока у мамы пожить? — предложил он, не представляя, что еще предложить. Можно было предложить пожить у него, но об этом не хотелось даже думать.

— Не хочу, — поморщилась она и вздохнула. — Ладно, извини. Загружаю тебя своими проблемами. Вылезай, Степа, я поеду домой.

Ему очень хотелось уйти, но он понимал, что этого не сделает.

— Давай местами поменяемся, — предложил Дробышев. — Я поведу.

Он видел, нервничала она сильно, в таком состоянии лучше за руль не садиться.

Она послушно пересела, Дробышев стал медленно выбираться из двора.

У подъезда своего дома Влада поздоровалась с немолодой парой, Дробышев тоже кивнул ее соседям. Наверное, плохо, если люди видят ее с мужчиной сразу после смерти мужа, причем почти ночью, но Владу, похоже, это не слишком волновало.

Она не плакала, пока они ехали, равнодушно и печально смотрела по сторонам, а дома слезы опять потекли, и она опять принялась вытирать их платком.

— Ты иди, Степа, — сунув ему свое пальто, снова предложила она. — Ты иди.

Она хорошо его знала, он не уйдет, когда ей угрожает реальная опасность.

Дробышев повесил ее пальто на вешалку и снял свою куртку.

— Ты не знаешь, где Егор покупал спиртное?

— Спиртное? — удивилась она. Прошла в комнату и снова повернулась к Дробышеву. — Какое спиртное?

— Ну… вообще спиртное. Коньяк, водку. Виски.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Понятия не имею. В магазине, наверное. А что?

— Да так. — Ему не хотелось говорить, что соседка-кардиолог предполагает отравление у Инны. Ему было неприятно говорить о Татьяне с Владой. — У Инны пропала бутылка коньяка, которую ей подарил Егор.

— Бред какой-то!

— Бред, — согласился он.

— Она уверена, что не сама выбросила бутылку? Все-таки возраст…

Инна не производила впечатления выжившей из ума, но Дробышев согласился:

— Все может быть.

Все может быть, но, если кто-то залез и в квартиру Влады, и в квартиру Инны Ильиничны, хорошего мало.

— А когда это произошло? Когда залезли к ней в квартиру?

— Не знаю. Влада, — Дробышев сел на диван, вытянул ноги, — подумай, что могли у тебя искать?

— Я все время об этом думаю, — вздохнула она, прислоняясь к стене напротив Дробышева.

Прямо над ней висела картина — мокрый город, неясные силуэты прохожих. Дробышев никогда бы не подумал, что Влада может повесить дома такую картину. Ей скорее подошли бы какие-нибудь японские цветы.

— Я понятия не имею, что искали в моей квартире!

Она больше не плакала, снова стала чужой и красивой.

Хорошо бы посмотреть почту Егора. Не сразу же в него выстрелили, сначала должны были что-то потребовать, угрожать.

— У меня дома нет ни оружия, ни наркотиков, ни бриллиантов! То есть бриллианты у меня есть, но их немного, и их не взяли. — Влада покачала головой, отошла от стены, забралась с ногами на диван рядом с ним. — У Егора был пистолет, меня полиция об этом спрашивала. Но я понятия не имею, где он его держал.

Едва ли в квартиру полезли за пистолетом. Достать пистолет для преступников не проблема.

Искать могли только информацию.

— Егор смотрел почту через телефон?

— Ну конечно. — Вопрос ее почему-то разозлил. — Как же еще?

— Планшет у него был?

Дробышев опять посмотрел на картину. Домой хотелось до смерти.

— Планшет? — Влада задумалась, как будто не знала, что бывает такой гаджет. — Был, конечно.

Планшетов у Егора было с десяток, но дома Влада нашла только один.

Она неохотно поднялась, вышла куда-то, вернулась с десятидюймовым планшетом и зарядкой. Гаджет оказался разряжен, Дробышев подключил его к розетке.

— Давай я приготовлю ужин, — предложила Влада.