Белая невеста, черная вдова

Соседка не спросила главного — какое ему дело до архива ее брата и даже до убийства ее племянника. Впрочем, на этот вопрос он едва ли смог бы ответить.

Вместо того чтобы отпереть собственную дверь, Дробышев подошел к еще одной соседской двери, а когда Татьяна ему открыла, сказал:

— Пойдемте в ресторан.

— Нет, — она равнодушно повела головой. — Сегодня не получится. Извините.

Их разделяла дверь, и он не мог, как вчера, потянуть ее за руку. Впрочем, сейчас их разделяла не только дверь, Влада вчера оборвала что-то хрупкое, тонкое, что начинало их связывать.

Татьяна захлопнула дверь. Дробышев отпер квартиру и, бросив куртку в прихожей, лег на диван. Ему не хотелось ничего, ни есть, ни пить, ни читать. Ему даже думать не хотелось.

Ему весь день хотелось увидеть соседку, а она смотрела мимо него равнодушно и со скукой.

Он бы мог пролежать так до утра, но Владе нужно было все-таки позвонить, коричневая иномарка могла быть и не выдумкой, он поднялся, взял телефон.

— Ты как? — спросил Дробышев.

— Ничего, — помедлив, ответила Влада. — Ничего, Степа. Спасибо.

— Сомнительных машин не видела?

— Нет.

Дробышев поплелся в ванную, потом сжевал бутерброд с колбасой и опять послушал про подмосковный коррупционный скандал.

Очень хотелось снова позвонить в дверь к соседке и оправдаться за вчерашнее, и объяснить, что ему зачем-то необходимо еще раз сходить с ней в ресторан или хотя бы просто поговорить, но он хорошо помнил равнодушный взгляд и постарался не думать о Татьяне.

25 марта, пятница

Таня поняла, что было неправильным на записях с камер наблюдения, проснувшись под утро. Вставать в пять утра было глупо и неправильно, потому что идти на работу следовало выспавшейся и с ясной головой. Все-таки работа у нее ответственная. Но Таня встала, сварила кофе и опять села за компьютер.

Ноги бегущего на экране были женскими. Длинные, красивые, обтянутые джинсами ноги с относительно небольшими ступнями. У мужчин ступни обычно длиннее. Мужские ноги и ноги женские, даже одинаково одетые и обутые, отличить можно сразу.

Или она это придумывает? Вот, например, у князя Болконского в «Войне и мире» были маленькие руки и ноги, Таню это почему-то неприятно поразило, когда она в первый раз читала великий роман.

Таня снова сделала себе кофе, в очередной раз понаблюдала за бегущим человеком и выключила компьютер.

Нужно кончать заниматься ерундой! Она просто бесится от одиночества и не знает, чем себя занять. Как все старые девы.

На работу она пришла совсем рано, по привычке поискав глазами Юру возле метро. Юра пришел минут через двадцать, она видела в окно, как он смеется о чем-то с молоденькой медсестрой, стоя у входа в отделение. Смотреть на это было почему-то неприятно. Наверное, потому, что они уже никогда не смогут быть чужими, разве что только через много лет. А сейчас она Юру попросту ревнует. Ужасно глупо.

Ольга Петровна явилась озабоченной.

— Что-нибудь случилось? — поинтересовалась Таня.

— Внуку репетиторы нужны, — поделилась женщина. — Господи, где же деньги взять?

— Но… — удивилась Таня. — Сейчас же нет экзаменов в институт. Сдаешь ЕГЭ и поступаешь. Какие репетиторы?

— Чтобы сдать ЕГЭ, нужны репетиторы. Хотя бы по русскому и математике. С математикой у него совсем плохо.

— Пусть отец ему поможет. Вы же говорили, у отца техническое образование.

— Да некогда ему!

Если бы Таня не знала, что зять Ольги Петровны работает сутки через трое, наверное, она в нехватку времени поверила бы. Сейчас она верила только в то, что зять и дочь тянут из старухи деньги всеми возможными способами.

— И потом… Преподавать же надо уметь. Учителей этому специально учат. А в нашей школе тридцать человек в классе, ясно, что на каждого ребенка времени не хватит. Какие там знания!

— Пусть сам занимается. Пусть откроет учебник и читает, что там написано. — Таня понимала, что разговор бесполезный, но непонятно зачем продолжала говорить: — Пусть гуляет поменьше. Вы ему объясните, что в жизни все зависит от него. Будет много учиться и работать, добьется многого. Будет много гулять, придется потом всю жизнь гулять с метлой.

Ольга Петровна только махнула рукой и пошла к больным. Таня тоже пошла работать.

Вечером Юра, как в прежние времена, догнал ее по дороге к метро, и они немного поговорили ни о чем, оба чувствуя при этом изрядную неловкость.

И только у самого метро Юра легко погладил ее по щеке и сказал, глядя мимо Тани:

— Я люблю тебя. И всегда буду любить.

Она не ответила. Отчего-то стало страшно повернуться и уйти от него.

Таня поднялась на цыпочки, поцеловала его в щеку и, не оглядываясь, пошла домой.

Машины Степана около подъезда не было.

Не заходя домой, Таня позвонила в квартиру соседки, расспросила про здоровье, а потом спросила главное:

— Инна Ильинична, где была Влада, когда в Егора стреляли?

— Лиза, мать Егора, в полицию звонит каждые несколько дней. Они что могут ей рассказывают, — вздохнула Инна Ильинична. — Влада была в ресторане. А что? Почему ты спрашиваешь?

— Да так, — пожала плечами Таня.