Белая перчатка

Он ничего не заметил; во всяком случае, ничего такого, что помогло бы ему разгадать неясный намек в письме. Одно только было странно: поля шляпы с обеих сторон были опущены и закреплены под подбородком кожаным ремешком, как будто у человека болели уши и он хотел укрыть их от ночного холода.

Приезжий заметил беглый испытующий взгляд кавалера и сказал ему с угрюмой усмешкой:

– Вам кажется странным и, может быть, даже невежливым, что я так низко нахлобучиваю на уши свою шляпу? Это вошло у меня в привычку не так давно. Вы сразу поймете почему, если я сниму шляпу; но, может быть, вы поймете и так, если я вам назову свое имя. Я – Уильям Принн ( Принн Уильям (1600 – 1669) пуританин, адвокат и публицист. Он выпустил в 1633 году трактат «Бич актеров», содержавший страстное осуждение театра. Трактат был направлен против английского короля Карла I и его жены – больших любителей театра. «Звездная палата» присудила Принна к пожизненному заключению, штрафу и исключению из адвокатского сословия. Принн был выставлен у позорного столба, и ему отрезали уши.).

– Принн! – вскричал кавалер, бросаясь к нему, и, схватив пуританина за руку, горячо сжал ее обеими руками. – Я счастлив и горд видеть вас под своей кровлей и рад оказать вам гостеприимство...

– Генри Голтсперу нет нужды говорить о своих чувствах Уильяму Принну, сказал безухий пуританин, прерывая кавалера. – Друг угнетенных хорошо известен всем, кто пострадал, в том числе и мне. Благодарю вас за ваше радушие, которым я могу воспользоваться лишь на несколько минут. Затем я должен проститься с вами и ехать. Дело Господне не терпит промедления. Жатва скоро созреет, и жнецам надлежит приготовить свои серпы.

Голтспер хорошо понимал, что в такое тревожное время нельзя тратить ни минуты на пустые разговоры. Еще раз распорядившись позаботиться о лошади приезжего, – что охотно взял на себя бывший разбойник, – он приказал Ориоли подать гостю ужин.

И проголодавшийся пуританин, хотя он и в самом деле очень торопился, отдал ему должное, в то время как Голтспер, усевшись за стол, поспешно писал ответ на оставленное ему послание.

Он также не надписал на нем ни адреса, ни имени адресата и не подписался под ним, так как это могло повредить и ему и тому, кому оно предназначалось. Наибольшей опасностью оно грозило человеку, который брал на себя обязательство доставить его. Но верный ревнитель свободы вероисповедания нимало не страшился опасности – преданность великому делу, пылавшая в его доблестном сердце, делала его недоступным жалким опасениям и страху. Наспех поужинав, он снова вскочил в седло, сдержанно, по-дружески пожал руку Голтсперу и, простившись с ним, быстро и бесшумно помчался прочь.

Глава 24

ТРИ КУРЬЕРА

Едва конь пуританина скрылся из виду, проскакав по усыпанной песком дорожке, Голтспер призвал к себе Грегори Гарта.

Гарт за это время уже успел воспользоваться предоставленной ему возможностью и обильно подкрепился, о чем свидетельствовал стоявший перед ним окорок, которым только что ужинал приезжий. Изрядно обнажившаяся кость, с которой была срезана мякоть, красноречиво показывала, что Гарт поужинал досыта, и кружка крепкого эля, которым он запил этот добрый кусок оленины, весьма подняла его настроение. А так как он до этого хорошо выспался, вполне вознаградив себя за отсутствие сна в прошлую ночь, то теперь, по его собственному выражению, был готов на все: «Хоть в орлянку играть, хоть врагов убивать».

Его бодрое настроение оказалось весьма кстати, так как Голтсперу пришлось прибегнуть к его услугам, хотя и не для таких кровожадных целей.

– Гарт! – сказал кавалер, когда его старый слуга вошел в комнату. – Я уже говорил тебе, что ты скоро понадобишься для доброго дела. Оно призывает тебя сейчас.

– Я, мастер Генри, готов на все! Только прикажите! И хоть я на своем веку ничьей жизни не загубил, но ежели вы скажете слово...

– Постыдись, Грегори! Что за ужасные мысли! Время ли сейчас говорить об убийстве, когда... – Тут Голтспер запнулся. – Ну, не в этом дело, продолжал он, – сейчас я дам тебе совсем мирное поручение.

– Все, что вам угодно, мастер Генри. Для вас я готов хоть пуританином стать, сейчас же пойду проповедовать, ежели на то ваша добрая воля! Я тут обменялся словечком-другим с этим человеком, пока вы писали ответ, и он так хорошо объяснил мне, как надо толковать Священное писание. По-моему, он правильно говорит, хотя это и не совсем сходится с тем, что говорит его преподобие господин Лауд и его римские попы.

– Подожди, Гарт, – нетерпеливо сказал Голтспер. – Поручение, которое я дам тебе, не имеет ничего общего с религией. Мне нужен посланец, который хорошо знает здешние края, и в особенности усадьбы здешних дворян, которым мне надо разослать письма. Сколько времени ты жил в Бэкингемшире?