Белая радуга

Странно, но сегодня он почти не ощущал обиды или злости. Или что там положено чувствовать по отношению к предательнице? Да и предательница ли она? Если бы он был рядом, когда Элла потеряла семью, возможно, она не попала бы под сомнительное покровительство загадочного Института. Хотя да, Инна. Она еще жива, и ей можно помочь только там. Поразмыслив, Эдик решил пока думать только о том, что рассказала ему Элла, и о безопасности тех, кто ему дорог. Достал новый мобильник и позвонил по единственному телефону в списке контактов.

– Ну ты и гад! – приветствовал его Кинебомба. – Мне что, больничку штурмом брать, чтобы разузнать, как ты там?

Эдик ощутил, как омывает сердце теплая волна, – кажется, Антону в самом деле не плевать на него.

– Прости, друг, – ответил он. – Вчера сразу операцию сделали, до вечера был в отключке. Как ребята?

– Живы пока, – в обычной своей манере ответил тот. – Тоже очень переживают, собираются тебя с самого утра передачками завалить. Тем более что учеба им в ближайшие дни не светит, гимназия на ремонте.

– Ты уже знаешь? – спросил Эдик тихо. – Про Эллу?

– Ну пока без подробностей, конечно. Но в курсе. Как она там?

– Руки сильно обожжены.

– Ясно, – глухо отозвался Антон. – Говорил с ней?

– Да, вчера, она все объяснила.

– Ну и лады. – Кинебомба не спешил вдаваться в подробности. Может, уже сам нашел какое-то объяснение поступку Эллы. Или записал в предательницы и скинул со счетов. – Главное, ты поправляйся поскорее. Навещу сегодня, если пустят.

В коридоре перед холлом появился санитар, который катил перед собой кресло на колесиках. Он очень выразительно посмотрел на Редкого.

– Слушай, меня переводят, – торопливо заговорил Эдик.

– Куда это?

– Не знаю. В глазное отделение, только я не понял, где оно находится. Но вроде не в этом корпусе.

– Ладно, позвони, когда будешь на месте, – чуточку растерянно сказал Антон. – Держись там. Да, с работой не волнуйся, я твоего работодателя предупредил.

Редкий неловко, на ощупь спрятал телефон в карман. И санитар, юный, но с усами, тут же лихо к нему подрулил и, улыбаясь во весь рот, сказал:

– Усаживайтесь, пожалуйста!

– Да я на ногах могу.

– Нет уж, не положено. Так что падайте!

Редкий подчинился. Когда проезжали мимо палаты Эллы, он чуть не вывалился из каталки, пытаясь заглянуть туда оставшимся рабочим глазом, ничего не увидел, зато услышал явственное хмыканье санитара.

На грузовом лифте спустились вниз, колеса коляски загрохотали по плиточному полу вестибюля. Машина скорой уже стояла у самого входа в больницу и выглядела необычно: приплюснутая обтекаемая форма, слепящая белизна. Никаких полос и рисунков, только красные кресты. Солнце играло на ее поверхности и раздражающе било в глаз, который немедленно заслезился. Пока Эдик его промокал ладонью, вышедшие из кабины люди и санитар враз закатили его в кузов, уложили на удобную кушетку и закрепили страховочный пояс. Машина плавно тронулась с места. Скоро стало ясно, что они покинули территорию больницы и влились в оживленный поток транспорта на проспекте.

– Да куда ж они меня везут? – вслух озадаченно проговорил Редкий.

И неожиданно получил ответ, произнесенный тихим голосом Эллы:

– Туда, где тебе помогут. Не волнуйся.

– Элка!

Она тут же появилась в ограниченном поле его видения, выплыла из угла машины. Чтобы удержаться на ногах – машину как раз тряхнуло, – подалась вперед и оперлась локтями о железные скобы по бокам кушетки. Руки в бинтовых рукавицах держала поднятыми вверх, улыбалась как-то жалобно.

– Куда нас везут? – повторил вопрос Эдуард, уже начиная о чем-то догадываться.

– В Институт. Ночью позвонил один из руководителей направления. Сказал, что они только сейчас получили сообщение о случившемся, потрясены и собираются на рассвете забрать меня к себе на лечение. Я тут же попросила, чтобы взяли нас обоих, раз уж я все равно все тебе рассказала. Под утро пришло подтверждение.

– А мое мнение, похоже, забыли спросить, – проскрипел Редкий недобрым голосом. – А если я не желаю?

– Но я полагала, тебе интересно будет хотя бы все это увидеть, убедиться, что я не лгала тебе…

– Это другое, Элка. И я тебе верю, в этом-то зачем врать? Но помощи от них не желаю, уж прости. Не чувствую к этим гениям в белых халатах сердечной склонности, после твоего рассказа об их подвигах.

Элла досадливо мотнула головой:

– «Гении» там все разные, если хочешь знать. Не нужно всех сметать в одну кучу. Они делают много добра.

– Спасибо, не надо. То есть если я откажусь от их услуг, меня отпустят?

– Можешь прямо сейчас попросить водителя вернуть тебя назад.

И девушка, затвердев лицом, указала подбородком на какую-то штуку типа микрофона, видимо, для связи с кабиной.

– Пожалуй, так и сделаю, – потянулся к ней Эдик.

– Только сначала тебе стоит кое-что узнать, – быстро проговорила Котенок. – При первой операции врачи удалили твой левый глаз. Но оказался поврежден и глазной нерв, так что тебе грозит слепота, и в самое ближайшее время. В обычной больнице, конечно, поборются за оставшийся глаз, но шансы невелики.