Белая река

По позвоночнику прошла чувственная волна, словно невидимые руки касались кожи. Словно пальцы слепого водили вдоль линий ее татуировки, считывая значение символов…Ева распахнула глаза — за каждым из жрецов теперь стояла огромная тень, остальных, кто наблюдал и вовсе не видно из-за света на месте проведения ритуала. Только тени за их спинами, оставались тенями.

— Жрец теней, ты звал меня?

— Да.

— Жрец огня, ты звал меня?

— Да.

— Жрец белой реки, ты звала меня? — за спиной Евы раздался тот женский, убаюкивающий голос из белой полосы тумана.

— Да.

— Жрец маниту, ты звал меня?

— Д-да. — Чуть запинаясь, ответил явно взволнованный Кастр.

— Смена императора? Дождались…

Ева удивленно скосила глаза, услышав из-за спины насмешливый голос богини.

— Царь теней не молчи, Церон был вашим представителем. — Послышался голос тени от Кастра.

— Да. Он задержался на своем посту. Снимаем печать? Жрецы, ваш ответ?

— Да, — по очереди ответили, каждый из них.

Со стороны жреца огня зазвучал самый жгучий, насыщенный голос.

— Кто новый носитель печати?

Ева растерянно искала глазами Гора. Он не сказал ей кого говорить! Глупость какая-то. У входа совсем затихла бойня. Боги терпеть не могли, когда их перебивали и издавали звуки громче, чем они.

— Даэтворт Саддар, — первым подал голос Жрец огня.

— Даэтворт Саддар, — вторил ему Киаран. Черные белки глаз ужасали, даже тон голоса его изменился и звучал теперь как из глубокой ямы.

— Даэтворт Саддар, — проговорил Кастр и Ева наконец нашла в толпе людей за кругом лицо Гора. Тот кивнул, подтверждая, что все идет как положено и Ева, запинаясь, тихо проговорила.

— Даэтворт Саддар…

Внутри вспыхнул столб лилового света, к самым сводам потолка и Ева, попыталась обернуться, чтобы увидеть ту, что так царственно говорила за ней.

— Не отвлекайся, Эвита. У нас гость.

В центре, в сгущающихся клубах лилового тумана, начала проглядываться мужская фигура, постепенно проявлялись знакомые черты — Церон…Он метался, лихорадочно вертел головой, ошарашенный тем, где и среди кого оказался. Лицо императора исказилось предельной яростью, когда до него дошло, что он на совете богов.

— Нет! — сопротивлялся происходящему Церон, свирепо поглядывая на жрецов, — это неправильно, что кучка высших решает кому властвовать!

— Церон. Ты лишаешься печати. Жрецы сказали имя, которое впредь будет нести знак власти.

— Нет! О, боги, нет!

На груди императора рванула ткань сюртука и Ева увидела блестящий медальон прямо на коже грудины, не висящий на цепочке, а именно словно впаянный. Печать засверкала, переливаясь…Рывок императора и вот светящаяся звезда перед его глазами в которых плескался безграничный ужас. В круг света вошел Даетворт и расстегнул свою куртку обнажив то место, где боги оставят метку императора.

— Я принимаю обязанность быть главой государства Сайконг и прилегающих провинций. Беречь богатства нашей страны и…

Ева перевела взгляд на Церона — теперь тот стоял опустив голову и только частое дыхание выдавало, насколько взволнован и взбешен поражением бывший император.

— Да будет так!

Сияющий медальон влетел в грудь Саддара, заставив его сделать пару шагов назад. Скривившись от боли, он поднял глаза на Церона.

— Теперь нужно очистить дворец от этой мерзости, лангратам не место в Сайконге!

Многоголосый хор с готовностью ответил новому главе.

— Да, император!

* * *

— Так что произошло? Мог бы хоть что-нибудь рассказать.

Ева, завернутая в белоснежную простынь, стоя перед окном и любовалась на огни фейерверка над дворцом. Они не стали оставаться и пару часов назад вернулись в пустующую башню. Все на празднике в честь коронования нового императора. Омрачала лишь предстоящая война с лангратами, но как пояснил ей Гор — это была неизбежность.

Высший молчал, закинув руки на затылок и делал вид, что с интересом рассматривает потолок. Он по-прежнему не хочет обсуждать прошлое. Измена, предательство…После двух часов в постели с сокольничим, все-таки легче поднимать эту тему.

— Ты ходила к Хитки. — Напомнил ей Гор, уставившись черными, в полумраке комнаты глазами на Еву.

— Я не хочу вспоминать ту боль.

— Зачем тогда спрашиваешь?

— Знать — это другое.

Гор приподнявшись на локте, сверкнул глазами.

— Я изменил тебе, я смеялся над твоими идеалами и убеждениями, я убил твоего, так называемого, друга, хотя я до сих пор считаю, что он заслуживал этого. Ну и так, по мелочи.

Его глаза стали совсем черные, черты лица заострились и, опустив взгляд на его руку, Ева ждала, что вот появятся когти и он яростно искромсает постель в клочья.

— Подробности, Эви?

— Я Ева, вот когда выпью пойло Хитки и все вспомню, тогда буду Эви. — опустив глаза, она склонила голову, — это все, Гор?

Повисла тишина. Гор уставился на нее, не решаясь произнести то, призрак чего витал между ними во время разговора.

— Я сделал тебе больно…

Ева зажмурилась, глубоко вздохнула.

— Насилие… — тихо прошептала, чувствуя, как ухнула вниз душа.

— Да! — из голоса Гора совсем ушла жизнь, — и если я скажу, что тысячу раз проклинал себя за это, тысячу раз повторял слова извинения, которые ты не дала мне высказать…

— Я их принимаю.