Белая (СИ)

Василий сунул фото в рамке за пазуху. Ему еще предстояло сообщить о своей находке Таниным родителям.

… Танюшу забрали в город. Следов насилия на ее теле не было. Следов алкоголя или других веществ в крови — тоже. Знакомый уже Василию эксперт с прекрасным аппетитом и не менее прекрасным настроением сообщил, что, похоже, жертва заплутала в потемках и, уже изрядно промерзнув, решила согреться в заброшенном доме. Идея, конечно, была неудачной, потому как дома не отапливались и отлично продувались суровыми алтайскими ветрами. Но мотивов Тани было уже не узнать — может, она чего-то или кого-то испугалась, может, кто-то назначил ей встречу в старом доме.

— Просто совпадения, — сказал эксперт, — не повезло девушке.

Одно было ясно — пришла Танюша в старый дом добровольно и даже старалась спастись от холода, укрывшись найденными тряпками. Вывод эксперта был однозначен — девушка погибла от переохлаждения. Никакого криминала.

Выслушав равнодушного по большому счету эксперта, Василий нажал кнопку отбоя, швырнул телефон на стол, обхватил голову руками и крепко зажмурился. Посидев так несколько секунд, в бессильной ярости он пихнул свой кабинетный кособокий стол, да так, что увесистый предмет мебели упал, издав глухой стук.

Пнув на ходу ветерана мебельной промышленности, Василий пошел сообщать мрачные известия родителям Татьяны. Шел он нарочно медленно, раздумывая, что сказать, и как помягче преподнести несчастным людям, потерявшим дочь, заключение эксперта.

Только все тщательнейшим образом подобранные слова Василию не понадобились.

Ворота участка и дверь дома Морозовых были настежь распахнуты. Будто специально.

Василий шел к дому, чувствуя колючий ком в горле, и убеждал сам себя, что открытые двери — результат забывчивости горюющих родителей. Сам себя убеждал, сам себе не верил. И не зря.

Две пары ног, висящих в воздухе, Василий увидел сразу, как только переступил порог дома. Казалось, что Танины родители специально свели счеты с жизнью почти у самой входной двери, чтобы их сразу нашли, и они — Морозовы — не доставили бы никому лишних хлопот.

Отправив родителей вслед за дочерью, Василий ушел в запой. Он закрылся в своем негостеприимном доме и выходил только во двор, да и то в случае крайней необходимости. В полузабытьи пьяница замечал, что вроде к его забору приходил какой-то человек и стоял там подолгу, но что за человек и что ему было нужно, Василий не знал. Да ему это было и неинтересно.

Спустя неделю, после еще одной ночи, проведенной в тяжелом крепком сне, Василий встал с пропахшей потом и перегаром постели с абсолютно ясной головой. Он с отвращением уставился на бутылки, в беспорядке валявшиеся по всему дому. Умылся ледяной водой, тщательно вычистил зубы.

Для Василия это была обычная история — из запоя он выходил так же стремительно, как и входил туда. От спиртного мужчину отворачивало, как будто бабка отшептывала. Только голова гудела еще несколько дней.

Заглянув в холодильник и кухонный шкафчик, Василий понял, что придется идти в магазин. Съестного в доме не было, даже сморщенной картофелины не нашлось или каких-нибудь просроченных печенек.

Протрезвевший Василий вышел во двор. Несмотря на ранний час у забора стоял человек. Тот же человек, что приходил во время запоя, и казался Василию плодом его собственного воображения. Оказалось, что встречи с запойным полицейским искал Максим.

Парень выглядел совсем не так, каким его привык видеть Василий. Максим так сильно похудел, что на юном лице ввалились щеки, и молодой человек уже не казался таким привлекательным. Длинные волосы свисали из под шапки унылыми слипшимися патлами, на одежде виднелись пятна.

Но главное — взгляд. Не осталось и следа от самоуверенного, с насмешливым прищуром, взгляда молодого альфа-самца. Максим смотрел себе под ноги, а когда глянул на Василия, тот прочел на лице героя-любовника испуг и что-то похожее на затравленность.

Делая вид, что не замечает Макса, Василий запер дом, вышел за ворота, прикрыл их и, сунув руки в карманы теплой форменной куртки, немедленно свернул направо, в сторону магазина.

— Дядь Вась, — Максим схватил полицейского за рукав. Теперь уже его голос звучал просительно, отметил Василий с мрачным удовлетворением. — Стой.

— Чего тебе? — Василий шагнул в сторону и смотрел в одну точку перед собой. Но не уходил. Ждал.

— Прости, что не верил, — затараторил Максим, — про Бэллу. Она приходила. Ко мне. Ночью. В окошко постучала. Я сначала подумал, глюк. Но нет, она точно настоящая была. А этого же никак не может быть, она же умерла…

— Почем знаешь? — спросил Василий. Теперь он в упор смотрел в бегающие глаза перепуганного парня. — Тела Бэллы так и не нашли.

— Да так… Это похоже на правду, разве нет? Куда б она еще делась? И потом, она такая красивая была! Там, у меня под окном. Но запах от нее… Как от трупа. Я знаю, как трупы пахнут, у нас бабушка неделю мертвая пролежала, пока мы с отцом дверь в ее квартиру не выбили. Это давно было, в Барнауле еще…

— И что Бэлла? Что-то сказала?