Белая (СИ)

Вдруг я поняла приговоренных к смертной казни. Поняла, что означает знать наверняка — ты обречен. Никто не поможет.

— Уходи, — шепнул в ухо квакающий голос. — Я ее задержу. Иди прямо, к тропинке выйдешь.

— Зачем тебе это? — спросила я одними губами, опасаясь, что меня хотят заманить в ловушку.

— Я Кикимора. Забыла? Могу не только вредить, но и помогать. И у меня с Белой свои счеты. Она Милочку со свету сжила болезнью страшной. А я умоляла ее девочку пощадить, она мне правнучкой доводилась… Спеши! Пора все прекратить.

Как в дурном тяжелом сне, еле отрывая от земли мягкие ноги, я поковыляла туда, куда велела Кикимора. Уши словно забились ватой, и за своей спиной я слышала приглушенные, будто не совсем реальные, женские крики и собачий лай.

По моим расчетам я ушла достаточно далеко, когда два женских голоса слились в один громогласный визг, а к ним присоединился оглушающий вой страдающего животного.

Пот тек по лбу, носу, щекам, и я давно перестала его смахивать. Вопли страданий вот-вот должны были меня убить или свести с ума. И я была готова.

Все, что угодно, лишь бы больше не слышать, как страдают давно мертвые души.

И вдруг все стихло. Слившиеся в унисон крики оборвались, будто никто никогда и не кричал.

Я постояла, прислушиваясь, хотя в глубине души была уверена, что больше никто не завопит в этом лесу. И уже быстрее пошла к тропинке, которая виднелась среди деревьев.

… Я шла по интернет-мосту, не обращая внимания на разрывающийся в кармане телефон. Звонки, сообщения, звонки, сообщения…

Это все могло подождать.

На противоположном берегу я видела полицейский автомобиль, рядом с которым стояли три человека. Один из этих людей бурно жестикулировал, указывая на берег, с которого шла я. Этот жестикулирующий человек проявлял свои бурные эмоции так неумело, словно делал это впервые.

И, возможно, так оно и было. Я лучше, чем кто-либо, знала характер этого человека, мягкого и нескандального.

Прямо с моста я шагнула в его объятия.

— Нашлась потеряшка, — молодой полицейский с юношескими усиками хмыкнул и отвернулся. Наверное, не хотел подглядывать.

— Саша, — произнесла я, глядя в родные, такие похожие на мои собственные, глаза.

— Лера…

Больше он ничего не сказал. Я поняла, что еще немного, и Саша расплачется. Вряд ли он хотел, чтобы полицейские видели его слезы.

На оставшемся позади берегу кто-то громко свистнул. Сжав Сашины ладони, опасаясь, что он растворится, если держать его недостаточно крепко, я обернулась на звук.

Далеко, у начала моста на агартовском берегу, стояла великанша в солнцезащитных очках. Она подняла руку и взялась за дужку.

Я отвернулась и закрыла Сашины глаза своей ладонью.

Конец