Белая (СИ)

Я решила долистать текст до конца для очистки совести и больше не тратить время на чтение всякой чуши. Но когда я увидела фото в конце статьи, мое решение моментально изменилось.

На фото была изображена продавщица из агартовского магазина, в котором я случайно украла молоко.

Я вглядывалась и вглядывалась в фотографию, хотя сразу было понятно, что ошибки быть не могло. Память на лица у меня была прекрасная — один раз увидев человека, я запоминала его навсегда. У женщина на фото не было темных очков, как у продавщицы в сельском магазине. Но лучше бы очки были. Потому что глаз у женщины был всего один и располагался ровно на том месте, где у обычных людей находится переносица.

Подпись к фото была не менее впечатляющей, чем само фото. «Лихо одноглазое. Остерегайтесь подходить близко!» — гласила подпись.

Мои губы дергались, и я никак не могла повлиять на этот процесс. Нервный тик? Или того хуже — инсульт? В тридцать лет…

Подавив желание вышвырнуть телефон в реку, я перешла по ссылке, попав по синим буквам на экране раза с десятого. Автор статьи продолжал пугать читателей. Хотя если бы мне попалась эта статейка в спокойной обстановке, я бы только посмеялась, как и любой трезвомыслящий человек.

Но на шатком мосту, под которым бурлила горная река, мне было не до смеха. Я продолжала держаться за ненадежную конструкцию и усилившийся ветер качал меня, как одинокую травинку, неизвестно как выросшую на бесплодном поле.

«Лихо — воплощение зла, — читала я. — Проникает взором в самую душу… Ворует радость и счастье… Худшая напасть, которая может приключиться с человеком...».

Кажется, я научилась радоваться малому. Пока я ползла к агартовскому берегу, меня почти сделала счастливой одна-единственная малость — как хорошо, говорила себе я, что продавщица не сняла передо мной темные очки.

На берегу я распрямилась, держась за спину и охая, словно древняя старушка. Похлопала себя по карману, убеждаясь, что телефон на месте. С тоской посмотрела на противоположный берег в надежде обнаружить там кого-то, кто мог бы мне помочь.

Никого там не было. А если б и был — как бы этот кто-то догадался, что мне требуется помощь? Вряд ли кому придет в голову, что взрослая женщина так панически боится перейти мост, что готова броситься назад в сонное село, к людям, от которых не знаешь чего ожидать.

Если это вообще люди…

Я возвращалась к дому с оранжевой крышей, думая о клятве, которую с меня взял Максим. И никаких внезапно выросших стен не понадобилось — выходило, что я осталась в Агарте по собственной воле.

Мария стояла ровно на том месте, где мы с ней расстались. Что, в общем, было неудивительно — это для меня на мосту время текло мучительно медленно, а в действительности прошло полчаса или чуть больше.

— Пришла, — констатировала Мария.

Я остановилась рядом с ней, понуро уставившись себе под ноги.

Мария протянула руку и погладила меня по плечу. Это был настолько неожиданно сочувственный жест, что я едва не разрыдалась — мне так давно никто по-настоящему не сопереживал, что я почти забыла, каково это.

Только Саша всегда был готов разделить со мной все печали. Жаль, что я этого не ценила.

Я прикрыла глаза, не оттолкнув руку, по-матерински приобнявшую меня. Воспоминания об отправленном с интернет-моста сообщении грели мне душу.

У меня появилась надежда.

Мне послышался шорох и какой-то низкий звук, похожий на рычание собаки. Я хотела обернуться, но Мария не дала мне этого сделать, прижавшись своим лбом к моему.

— Тут лучше лишний раз не оборачиваться.

Темные глаза, в которых почти не видны были зрачки, смотрели на меня в упор. Я думала о том, что не видела людей, настолько непохожих друг на друга, как Мария и ее дочь.

Звуки за моей спиной стихли. Мария отодвинулась и стала методично отряхивать свой легкий цветастый сарафан. Она выглядела, как человек, оттягивающий время перед неприятным разговором.

— Я вернулась. Как вы и предрекали, — признала я.

Мария кивнула и переключилась на собственные коротко остриженные ногти. Она их так пристально изучала, будто на ногтях и впрямь было что-то увлекательное.

— Что ты знаешь про дом, в который отвел тебя Максим? — наконец спросила она.

— Про дом? Ничего особо интересного. За исключением того, что в этом доме жила девушка… Девочка. Которая была влюблена в Макса. А потом он ее бросил. И девочка пошла топиться. У реки встретила… встретила кое-кого. В итоге она, Мила, не утопилась.

— Мила встретила мою дочь, — Мария смотрела себе под ноги, и меня начинало напрягать, что женщина словно избегает моего взгляда. Можно было подумать, что она чувствует себя в чем-то виноватой. — Бэллу. Или то существо, которым она стала.

— Вы знаете обо всем, что произошло, гораздо больше, чем я. Не пойму, к чему тогда ваши вопросы. Скажите лучше, как мне отсюда выбраться.

Мария все же глянула на меня своими темными глазами, в которых я прочитала что-то вроде сочувствия или сожаления.

И вернулась к изучению своих ногтей.

— Боюсь, выбраться тебе отсюда невозможно. Разве что Макс и вправду бы тебя полюбил. Но он уже вчера признался, что ты — снова не та.