Белая сирень

Они вышли на улицу и сели по своим машинам. Время тянулось медленно. Герман был уверен, что охранник внимательно следит за мониторами, и это его немного успокаивало. Когда часы показывали десять минут шестого, из ворот стали выходить работники комбината. Тищенко вглядывался в каждую фигуру, боясь пропустить Ольгу. Но это было бы невозможно. Всё-таки Оля Валеева отличалась от местных. Тонкая изящная, похожая на статуэтку балерины. Немного жаль, что придётся её сломать.

Герман бросил взгляд через стекло на Гуциева. Гриша сидел, расслабленно откинувшись на спинку сидения и курил, изредка скучающе позёвывая.

…– Я пойду, отолью! – парень выключил оборудование и, закрепив нож, пошёл к выходу.

– Дуй, – буркнул второй, – я пока вниз крой спущу. – подхватив упаковку, он направился следом.

Оля поднялась с колен из-за тюка и, не теряя времени, последовала за вторым парнем, только не свернула к лестнице, как он, а направилась в сторону пожарного выхода. Стараясь не дышать, проскочила мимо туалета, уловив специфический запах и шум спускаемой воды. Прижавшись спиной к стене, она замерла, видя, как парень возвращается в цех. Всё так же двигаясь вдоль стены, она приблизилась к висящему огнетушителю и стоявшей на полу коробке песка, в который была воткнута лопата. Отверстие для ключа было заклеено полоской бумаги с печатью. Дверь старая, железная, из щели сифонит сквозняк, и сквозь неё можно разглядеть часть наружной лестницы.

Летом, месяца за полтора до смерти родителей, Оля с парочкой своих школьных приятелей лазила по территории комбината, представляя себя в заброшенном замке. Их обнаружили сторож и строители. Сильно ругали, хотя они к их появлению ничего страшного не делали. Но до этого вот на эту лестницу лазили, это точно.

Закройщики, переговариваясь, долго звенели ключами, то роняя их, то решая, кто будет сдавать на вахту. Оля вся взмокла, вжимаясь в стену и боясь быть обнаруженной. Когда на этаже воцарилась тишина, Оля сняла лопату и вставила лезвие в зазор между дверью и дверной коробкой. Дверное полотно издало ухающий глубокий звук, эхом отскочивший от стен коридора. Не оставляя попыток, Оля навалилась на древко лопаты всем телом, отжимая край двери, пока не показался стержень замка. От напора сверху отвалился кусок штукатурки, задев плечо и обдав Ольгу желтоватой пылью. Девушка старательно расшатывала дверную коробку, не обращая внимания на саднящую боль в ладонях. В какой-то момент раздался щелчок, и от перекоса стержень замка отскочил.

– Твою же мать! – Ольга вывалилась на верхнюю ступень, едва успев ухватиться за тонкий рифлёный прут поручня.

Места было так мало, что её колени наполовину вылезли наружу, не встретив препятствия. Ещё немного, и Оля могла бы, наконец, совершить прыжок вниз головой, о котором её предупреждали и которым пугали в детстве. Кое-как поднявшись на трясущихся ногах, девушка немного отдышалась. Лестница была шаткой, с приличным расстоянием между ступенями, состоявшими из тонких прутьев – перекладин. Взглянув вниз, на землю, Ольга на мгновение закрыла глаза, борясь с приступом головокружения. Небольшая площадка ждала её и у второго этажа. Дальше, через три ступени – пустота высотой около полутора метров. Боже, неужели Оля не побоялась залезть сюда в детстве? Так как она была самая лёгкая, мальчишки без труда подсадили её наверх. А она, чтобы не показаться слабачкой, поднялась на самую высоту и потом, как заворожённая, рассматривала окрестности города, пока не заметила бегущего сторожа.

Добравшись до площадки второго этажа, Оля выдохнула и посмотрела на своё отражение в стекле. Оттирая какую-то пакость с лица, она нагнулась ближе. Краем глаза заметила движение и тут же охнула, увидев Гуциева по другую сторону окна. Последних ступеней она, кажется, даже не коснулась ногами. Спрыгнув на землю, упёрлась руками в землю, смягчая удар, а затем понеслась вперёд, к старым корпусам, отчётливо слыша, как друг о друга стучат собственные челюсти.

24

Самое глупое занятие – это делать что-то, не представляя конечного результата хотя бы отдалённо. Ольге хватило нескольких секунд, чтобы понять, что она загнала сама себя в ситуацию, из которой не представляла выхода. Времени на раздумья не было, оставалось лишь надеяться, что ей удастся оттянуть момент неминуемой расплаты за собственную глупость. И пусть её тело предательски дрожит, очевидным остаётся только одно – она будет сражаться за свою жизнь до последнего. В запасе есть несколько минут, которые отделяют её от преследователей, осталось найти лазейку, забиться в неё и ждать в надежде, что другим людям будет небезразлично её исчезновение.