Белая сирень

Калитка с писком отворилась, и показался зад Макарова. Полковник двигался вперёд спиной, с трудом вмещаясь раздвинутыми локтями в проход. Мезенцев дёрнулся было, помочь своему начальнику тащить непонятную ношу, но остановил себя, наблюдая за тем, что будет дальше. Полковник, наконец, вышел. В его руках повисло тело. В сумерках было сложно определить, кому оно принадлежит, мужчине или женщине, но размеры явно указывали на хрупкость телосложения. Сергей отвёл глаза, закусив губу. Опять какие-то разборки. А может, всё до банальности просто – кое-кто напился в гостях у главы администрации и теперь не хочет оказаться в первых строках утренних новостей города. Мезенцеву это было глубоко фиолетово, свои бы проблемы разгрести. Хочешь жить – не лезь в дела вышестоящих, особенно таких как Макаров. Выполняй приказы и не суйся – глядишь, не тронут.

Макаров, пыхтя, возился у задней двери, и Сергею пришлось всё-таки выйти, чтобы помочь. Когда он увидел склонённую на грудь белокурую голову, у него пропал дар речи и перехватило дыхание. Шипя, полковник затаскивал тело Ольги на заднее сидение, абсолютно не беспокоясь об удобстве девушки. Перед глазами Мезенцева мелькнуло окровавленное колено и рваная одежда. Он схватил Макарова за рукав и дёрнул на себя.

– Что тут происходит?! Она что, мёртвая?!

– Тихо ты, тихо, – Макаров плечом прижал Сергея к боку машины, – нормально всё, не кипешуй.

Мезенцев оттолкнул от себя полковника и сжал кулаки. Внутри клокотала ярость.

Макаров огляделся по сторонам и негромко произнёс:

– Отвезёшь ко мне в Плещеево. Всё, как обычно, только закроешь в дальней комнате. Вот ключи, – он сунул в ладонь Мезенцева связку. – Смотри, аккуратно, чтоб никто! Понял?

Мезенцев с шумом выпустил воздух из ноздрей и коротко кивнул. Как не понять. Всё, как обычно.

26

«…Для чего так много чёрного атласа? Зачем я заказала его в таком количестве? Метры, бесконечные метры плотной ткани. Похоже на поток вулканической лавы. Лёгкий треск и микроскопические вспышки. Он идеален… Я, что, Нину хочу одеть в чёрное? Конечно же, нет… Маска, вот кто должен быть в чёрном! Арбенин – старый дурак…».

– Как? Умереть! Теперь, сейчас – нет…

«…Бедная Нина… Что ещё можно придумать? Удивишь ли ты меня, Белецкий?»

– Что ты ссышь, мля… Девочку строишь…

– Господи, зачем, зачем я ввязалась во всю эту историю…

– Сама знаешь. Сколько она будет в отключке?

– Час, полтора. Такая худенькая…

– Что ж не накормила? – натужный смех. – Всё, забудь. И к Герке не лезь, целее будешь.

«…Ничего не понимаю, в пьесе нет таких слов! Сколько же километров этого чёртова атласа?! Всё вокруг укрыто им. Какая-то чёрная тягучая масса. Я просто тону. Уже ног не чувствую. Ныряю вниз головой… Хорошенький «Маскарад» получается…»

…Оля с трудом разлепила глаза. Судорожно дёрнулась отяжелевшим телом. Ноги повело влево и вниз. Коленями упёрлась в непонятную преграду. Боль отрезвляет. Чернота ещё несколько секунд стоит перед глазами, мозг лихорадочно мечется в свинцовой голове, пытаясь понять, что происходит. Ольга медленно сгибает пальцы рук. Ладони распухли, но, чувствительность их не нарушена. Оля поднимает правую руку перед собой, держит, фокусируя внимание, потом роняет.

…Запах. Пахнет сигаретами и мужским одеколоном. Что-то знакомое.

Упёрлась руками в мягкое сидение и подняла корпус. Голову откинуло сначала назад, потом вперёд и вбок, шея неприятно хрустнула.

Она внутри машины. За окном ночь. Или поздний вечер? Кто там стоит? Оля приблизила голову к окну, но, не рассчитав расстояние, ударилась лбом о стекло. Звон чугунного колокола на мгновение лишил слуха. Откинувшись на спинку, девушка сжала зубы. Попав глубоко ребром ладони в зазор сидения, наткнулась на что-то мелкое и острое. Медленно выковыряла распухшими пальцами и разглядела: «Чёрт, выпала». Засунула серёжку обратно в карман. Это единственное, что у неё осталось. Где сумка? В голове какой-то кисель.

"Чего ты ждала, идиотка? Быстрой и безболезненной смерти?"

…Нет, всё будет не так.

Поток мыслей постепенно стал выравниваться.

Нажала на ручку двери, поставила затёкшие ноги на землю.

Свежий и влажный холодный воздух. После нескольких глотков сознание окончательно приходит в норму.

Человек обернулся.

Оля выдохнула, узнав Мезенцева.

– Серёжа! – голос хриплый, надтреснутый, чужой.

Закашлялась, и Мезенцев тут же подбежал к ней. Присел на корточки, взял обе её ладони в свои, сжал.

– Где мы? Почему я здесь?

– Во что ты вляпалась?! – Мезенцев хмур. Приподняв её лицо за подбородок, вглядывается.

– Долго рассказывать.

– А мы уже, по ходу, никуда не торопимся, – в голосе Мезенцева появились жёсткие нотки. – Что делать дальше, будем решать здесь и сейчас. В город тебе нельзя, – он сделал паузу. – Да и мне тоже.