Белая сорока

— Ошибка, чудовищная ошибка. Никакому преступнику я не помогал. Это же просто матрос.

— С вашего судна?

— Нет, не с нашего, с какого-то другого немецкого парохода. А на них преступники не плавают, господин… — крикнул агент так громко, что его было слышно сквозь вой ветра. Его крик привлек внимание моряков, которые показались на трапах соседних немецких судов.

— Братва, наших бьют, — снова завопил агент-бракер.

Толпа немецких моряков мгновенно обступила группу.

— Вот, смотрите, — срывающимся голосом кричал агент, — меня арестовывают, говорят, что на наших судах преступники. Слышите, вы — преступники!

Среди матросов начался ропот, раздались крики:

— Позор! Не дадим оскорблять честных немецких моряков… Отпустите его. Ребята, быстро сюда! Покажем этим сыщикам, что такое морской узел…

И тотчас же пятнадцать или двадцать моряков бросились на пограничников и сотрудников госбезопасности, оторвали от них агента, сомкнув кольцо, из которого нельзя было выбраться. Один из пограничников успел тем не менее дать тревожный свисток.

— Вы что тут натворили, ребята? — крикнул кто-то по-немецки. Это был уже наш знакомый моряк с «Курфюрста». — Обалдели, что ли? Марш на судно, черт бы вас всех взял, идиоты!

— Не лайся, — закричали наиболее упорные защитники бракера. — Не дадим в обиду своего…

Но большинство моряков уже опомнилось. Толпа рассыпалась. Пользуясь случаем, агент-бракер исчез одним из первых.

Подоспела помощь — патруль — по сигналу тревоги. «Дядя Ваня» поспешил к телефону сообщить начальнику, что произошло. Другие тем временем закрыли все выходы. Остальные начали осмотр склада пиломатериалов, где вернее всего мог спрятаться беглец.

На «Курфюрсте» все было спокойно. По палубе размеренными шагами ходил вахтенный, время от времени поглядывая на трап, у которого стояли два пограничника; у них был приказ — никого не пускать ни на судно, ни с судна.

Прочесывание склада продолжалось, но беглец как в воду канул. «Дядя Ваня» решил действовать по собственному усмотрению. Он кружил самыми темными углами, куда не проникал свет фонарей, пока не очутился перед диспетчерской будкой. Она стояла у узкоколейки, по которой пиломатериалы доставляли на причал, неподалеку виднелось несколько пустых вагонов. Здесь не было штабелей досок, между которыми легко спрятаться.

Вдруг «дядя Ваня» заметил слабый блеск, который через минуту исчез. «А что если, — мелькнула у него мысль, — это отблеск полированных металлических пуговиц, которые обычно бывают на морской форме? Значит, там кто-то стоит? Что делать?»

Расстояние было невелико — всего несколько метров, но мешали вагоны. Пока их обойдешь, беглец снова исчезнет. Потапов тихонько вернулся назад и велел пограничникам окружить подозрительное место.

Одновременно вспыхнули десять электрических фонариков, стало светлее.

— Стой, руки вверх!

Еще не прозвучали последние слова, как раздался выстрел, и один из фонариков разлетелся на куски, а пограничник, который держал его в руках, вскрикнул. Беглец, спрятавшись за вагон, выстрелил еще раз — теперь уже мимо цели — и пропал в темноте.

Все произошло так быстро, что пограничники, не ожидавшие стрельбы, не успели применить оружие; кроме того, им было приказано стрелять только в случае крайней необходимости.

Выстрелы привлекли внимание других патрулей, и скоро причал был полон пограничников. Казалось, беглецу некуда деться. Однако отчаянное положение, в которое он попал, придало ему силы. В темном проходе между вагонами он подполз к будке и вдруг ощутил под собой крышку люка. Изо всех сил, обдирая ногти, он пытался ее поднять, и когда ему это, наконец, удалось, не размышляя, нырнул в люк, где попал в сеть электрических кабелей. Закрыть за собой крышку он уже не сумел, и это решило его судьбу.

Луч света от фонарика одного пограничника пал на открытый люк. Приблизившись, он увидел на крышке пятна крови и позвал остальных. Дула винтовок уперлись в колодец люка, в котором, согнувшись, стоял беглец с пистолетом в руке. В ответ на предложение выбросить пистолет он приставил его к виску и, чуть поколебавшись, выстрелил. Но секундой раньше пограничник дулом своей винтовки ударил по руке, сжимавшей пистолет. Пуля оторвала у беглеца кусок уха и слегка ранила в голову. Он потерял сознание.

Когда его вытащили из люка и «дядя Ваня» осветил фонариком лицо, то в первую минуту он не был уверен, что перед ним лежит Блохин. Неузнаваемым его делали большой нос, усы и черные волосы. Но после того как раненого осмотрел врач, стало ясно, что его лицо подверглось пластической операции. Бесформенный большой нос был результатом неудачной парафиновой инъекции, сделанной не совсем профессионально.

Это был Блохин!

Обыск карманов не позволил обнаружить никаких удостоверений личности, но как только ранений пришел в себя, он и не пытался отрицать, что он Блохин — точнее, Крюгер.