Белая субмарина

       Дальше было самое опасное: возвращение домой. Мы надеялись лишь, что русские будут ждать нас возле конвоя, мы же проскочим за его кормой, взяв далеко на запад. Пропажи наших кораблей не выходили за рамки некоего района у русских берегов - оставалась надежда, что в удалении мы будем в безопасности. Совершенно неожиданным было столкновение в море со скоплением возвращающихся транспортов - мы успели дать несколько залпов с большой дистанции, заставив противника разбежаться по морю в разные стороны. Мы не могли позволить себе задержаться, преследуя и добивая, а отходили на юго-восток с максимальной скоростью, мы знали что смерть гонится за нами по пятам.

       Что это так, скоро подтвердилось. Эсминец Z-38 был, как я уже сказал, совсем новым кораблем, с недостаточно опробованными механизмами и неопытной командой, для него это был один из первых выходов в море. Когда спасение было уже близко, он вдруг потерял ход, сообщив о выходе из строя котельной автоматики. На устранение неполадки требовалось пара часов - но я не мог рисковать всей эскадрой и жизнями тысяч германских моряков. Мы продолжили путь - а несчастный Z-38 был потоплен. И на следующее утро высланные на помощь гидросамолеты и катера нашли на воде лишь несколько десятков трупов в спасательных жилетах, из трехсот тридцати двух, бывших в экипаже, в живых не остался никто!

       Однако надо писать рапорт в Берлин. Уничтожен русский транспорт, обстреляна британская военно-морская база на острове Шпицберген, где наблюдались взрывы и пожары, уничтожен британский конвой, потоплено не менее десяти транспортов. Эсминец Z-38 героически погиб в бою с превосходящими силами врага. Германский флот показал, что в состоянии решать на море любые задачи! Во славу фюрера и Рейха!

       И приказать на корабли, чтобы все это вошло в судовые журналы. А черновые текущие записи, уничтожить!

      

Лазарев Михаил Петрович, Полярный, 27 января 1943 года.

       Пришли в Главную Базу. Ждать пришлось, пока конвой, наконец дошедший, весь втянется в Мурманский порт. И на случай, если фрицевская субмарина рядом окажется, и чтобы любопытных глаз не было. Встали к тому же самому месту, что в ноябре.

       Судя по реакции и самого адмирала Головко, и товарищей из штаба, они ждали от нас не меньшего результата, чем утопления "Шарнхорста" со всем сопровождением. А так, подумаешь, пять лодок и эсминец, в свете недавних побед, кого этим удивишь? Хотя в начале войны за это ордена бы всем, однозначно. А так лишь, рапорт приняли, и свободен!

       Хотя наград у нас так уже... Я рассказывал, как нас в сентябре, вместе с принятием присяги СССР, награждали, за три эпизода - самый первый конвой с "Лютцовом", "Шеер" и "Тирпиц". А были ведь и еще - за второй конвой, который у Порсангер-фиорда, и за третий, с взятием Петсамо. А поскольку статут ордена Отечественной Войны предусматривает случай "члену экипажа корабля, потопившего боевой корабль противника", то этот орден (обе степени) у всех нас поголовно. При том, что на нашем счету один линкор и два "карманника" (уже названы), четыре крейсера (два тяжелых, "Хиппер" и "Эйген", и два легких, "Кельн" и "Нюрнберг"), десять эсминцев, восемнадцать подлодок, один минзаг, одна плавбаза, восемь транспортов, четыре тральщика - а сколько еще с нашей подачи утопили? Будет так к концу войны и трехзначный счет, если у фюрера кораблей хватит.

       С другой стороны - привыкаем. Будни начались, не герои мы - рабочие войны. Читал в "перестроечных" мемуарах, что не кричали фронтовики "за Родину, за Сталина", ну кроме политруков, которым это по должности положено. Правильно, не кричали - потому что, во что человек искренне верит, он орать не будет, а просто сделает, считая что это правильно, так надо, иначе нельзя. Даже если страшно, и сейчас могут убить - в пехоте не служил, но вот с экипажем Щ-422 успел пообщаться, как и с командирами и офицерами других подлодок СФ. На "Щуке" этих времен, атаковать хорошо охраняемый фрицевский конвой, подходя к цели на "пистолетную" дистанцию, это наверное страшнее, чем на суше в атаку идти - и если обнаружат тебя, помирать будешь куда страшнее, чем от пули, как наши на С-80, в мирное время. Это верно, не кричали в войну "за Родину и Сталина". За них просто в бой шли, и умирали. Что важнее?

       Так что, начинаются серые будни. Петрович бегает, командует, Серега Сирый тоже - текучка, ради которой нечего командира отвлекать, коли старпом толковый. Хоть стоим у пирса, вахта походная, "боевая готовность два", как положено, когда реактор не заглушен. Завтра прикажут, выйдем, еще кого-то утопим, и назад. Года через полтора Победа, праздник - и снова учения, походы. Такая и будет у нас жизнь.