Белая тишина

И вода в проруби ничего не сказала мальчику, она так же, как и в прошлый раз, крутилась в водовороте, рвалась из-подо льда.

— Все примечать надо, нэку, все. Наша жизнь такая, нэку, мы ко всему должны приглядываться, примечать, запоминать. Вот ты в прошлый раз сильно устал с непривычки и ничего не приметил, все пропустил мимо. Это уже нехорошо. Вода прибыла, об этом она сама тебе рассказывает на своем языке. Ты должен понимать язык ветра, звезд, листьев и травы, всяких зверей, птиц и букашек. Все это тебе требуется для твоей же жизни, удачной охоты и рыбной ловли, безопасной поездки и хорошего сна.

Все это Баоса говорил, пока шли по другой снасти. Очистив проруби, освободив поводки, он опять попросил внука проверить ее. Богдан взял поводок и сразу почувствовал слабый рывок, потом еще, еще. Рывки были настолько слабые, что синявка, летом попавшая на крючок, куда сильнее дергается. Мальчик ждал более сильных рывков.

— Что, нет? — подсел рядом с ним на корточки Баоса.

— Слабо дергает, как пескарь.

— Проверим твоего пескаря, — усмехнулся Баоса и, широко расставив ноги, начал вытягивать снасть. Крючья он складывал в правую сторону подальше от ног, клал их так, чтобы они не зацеплялись друг за друга, не спутывали поводок. Один крючок, второй, третий, пятый. И вдруг в проруби мелькнул острый хвост осетра, ударил по воде, забрызгав Баосу и Богдана. Баоса не опустил поводок, он напружинился, удержал поводок в руке.

— Крюк подай, — попросил он, Богдан принес из нарты крюк, прикрепленный на коротком черенке.

— Небольшой, но не пескарь, — улыбнулся Баоса. — Это уже касатка. Теперь смотри внимательно. Самое главное и самое трудное дело это уговорить его повернуться к проруби и к тебе головой. Быстро уговоришь — быстро вытянешь. Не уговоришь — не вытянешь. Если он забушует, то может сорваться и исчезнуть, изорвет бок или оторвет твой крючок. Сам в это время всегда будь осторожнее, смотри, чтобы крючки острием не к руке твоей были, а наружу, может случиться, дернет он, а крючок хвать за руку и утащит тебя или руку разорвет. А еще пуще следи за ногами и за теми крючками, которые у твоих ног.

Баоса, не отпуская поводка, крюком попытался повернуть голову осетра к проруби. Долго он возился, осетр упорно рвался под лед, прятал голову. Крючок вцепился в двух вершках от хвоста. Баоса видел, что крючок впился в мясо и осетру не вырваться, как бы он ни бился. Наконец осетр сдался, словно нехотя изогнулся, и на мгновение показался в голубой проруби острый его нос. Этого мгновения было достаточно, чтобы Баоса ловким движением подцепил крюком под жабры.

— Вот и все, — сказал он облегченно. — Любой осетр, любая калуга, даже если она длиннее твоей лодки, никуда не денется, если ты вот так поддел его крюком, — объяснил он Богдану. — Большую калугу, какой бы ни был сильный человек, ни тремя, ни четырьмя крюками не вытащить, сил не хватит. Потому, поддев ее крюком, надо обвязать под жабрами веревкой и тащить.

С этими словами Баоса легко вытянул из проруби длинного изящного осетра. Рыба забилась на снегу.

— На крючок Годо попался, — сказал Баоса, отцепляя осетра. — Это будем считать твой первый осетр. Хорошо?

— Но я не вытащил его, — возразил мальчик.

— Но ты смотрел, — засмеялся довольный уловом Баоса.

На счастье Богдана, на предпоследний крючок попался другой осетр. Баоса, проверив, крепко ли крючок держит его, убедился, что осетр не вырвется, и разрешил внуку самому вытащить добычу. На удивление, Богдан тут же повернул голову осетра к проруби, подцепил крюком и двумя руками, поднатужившись, вытащил. Осетр был ровно с сажень.

— Молодец. Будешь добычливым калужатником, — сказал Баоса. — Смотри ты, как он быстро послушался тебя, чувствует, что твоя рука — это рука калужатника.

Богдан сам отцепил осетра и готов был прыгать от радости. Теперь он мог сказать, что этот осетр добыл сам, своими руками, потому что ставил снасти, уговаривал осетра вынырнуть из проруби, отцепил его от крючка. Есть первый осетр! Богдан ликовал как и тогда, когда увидел упавшего от его пули лося.

В этот день рыболовы поймали четыре осетра и небольшого калужонка. В следующую проверку добыли еще больше, и Баоса отвез по осетру своему другу Илье Колычеву, его сыну Митрофану и молодому торговцу Сане Салову.

До возвращения охотников из тайги калужатники добыли около сотни калуг и осетров, продали болоньскому торговцу У десятки килограммов хряща. Всех охотников, вернувшихся домой, Баоса угощал жирной вкусной осетровой талой, а те к свою очередь несли ему лучшие куски лосятины, медвежатину, сваренную и нанизанную на палочки.

Когда вернулся Ганга, Баоса отправил ему с Богданом саженного осетра. Ганга обрадовался, даже прослезился, обнимая удачливого внука; сам он на своем веку не поймал больше двух десятков осетров. Неудачливый человек в жизни был Ганга.