Белая валькирия

– Я не назову вам их имена. Пока не назову. Инженер Г, бывший эсер З, складская группа штабс-капитана Ч.

– «Складская группа»?

– «Законсервированный» склад оружия и боеприпасов.

– У вас есть адреса, я полагаю?

– Конечно. Но я пока не сообщаю их, дабы вы не наделали глупостей. Уж простите меня за откровенность.

– Инженера я, пожалуй, знаю. Это Горинский. Верно? Я давно подозревала, что он враг.

– Вы правы, но прошу вас, его не трогать. Он на особом контроле у контрразведки, и лично у полковника Вольского.

– Когда первый акт?

– Завтра.

– Что? Вы сошли с ума? Уже завтра? Против кого?

– Чуев!

– Нужно подождать. Завтра рано.

– За нами Вольский наверняка прислал «смотрящего». Знаете, чего мне стоило сегодня попасть в меблированные комнаты.

– Вы заметили слежку?

– Нет. Но это не значит, что её нет. Хотя сегодня я был очень и очень осторожен.

– А если он будет ранен?

– Боюсь, это не устроит полковника Вольского и штаб-ротмистра Ларионова.

– А это кто?

– Ларионов? Помощник Вольского от недавнего времени. Опытный контрразведчик. Обмануть этих двоих столь примитивно нельзя. Нам нужна «жертва».

– Хорошо. Я подумаю, как все устроить.

– Но акт будет уже завтра.

– Я это поняла. И постараюсь всё устроить до завтра…

***

Воронеж.

Ревтрибунал.

7 сентября, 1919 год.

Председатель Революционного трибунала внимательно прочитывал каждый донос, который поступал на его имя. К этой работе Чуев относился добросовестно. Он обращал внимание на всё, даже на попытки сведения личных счётов. За подобное он наказывал самого доносителя, как вредителя делу революции.

Чуев искренне верил в свое высокое предназначение. В глубине души он все ещё оставался религиозным человеком, хотя всегда выставлял себя атеистом. Он считал, что проливаемые в этой войне потоки крови смогут очистить Россиию, и она переродится.

Он развернул очередной донос и прочитал:

«Приговор!

Председателю Ревтрибунала Чуеву!

МЫ, партия эсеров, приговариваем вас к смерти!

Я, исполнитель приговора, хочу ВАС уверить, товарищ ЧУЕВ, что вы умрете до конца этого месяца!»

Когда Чуева навестила Анна Губельман, он показал ей приговор. Анну весьма удивило это послание. Эсеры дано так уже не работали.

– Ничего не понятно, – сказала она.

– А что тут понимать? Эсеры хотят меня убить, как они убили Урицкого.

– Но товарищу Урицкому никакого приговора никто не посылал. Никакой здравомыслящий террорист так делать не станет. Зачем они это прислали? Что за детские игрушки?

– Хороши игрушки.

– Убрать вас они действительно хотят, товарищ Чуев, и я пришла к вам именно с этим.

– Кто они?

– Те, кого прислали с той стороны. Из Харькова. Их задание устранить нескольких видных членов Реввоенсовета. И вы среди них.

– Вот как?

– Но вам не стоит опасаться, товарищ Чуев. Я ведь на вашей стороне. О планах этой группы я знаю все.

– Но этот приговор для вас загадка?

– Мне непонятно его назначение. Но поговорим о деле. Мне нужен ваш маршрут.

– Маршрут чего?

– Как и с кем ездите на работу, и домой после работы. Куда выходите. Где бываете. Все.

Чуев показал на карте города свои маршруты. Она внимательно его выслушала и спросила:

– Это все?

– Да.

– Вы ответили не стразу. Почему вы колебались? Вы мне врете, Чуев!

– Я вам не врал, товарищ Губельман!

– Значит, сказали не все! Что вы утаили?

– Я посещаю один дом на улице Губернаторская.

– Зачем?

– Та проживает одна молодая женщина. Я иногда её навещаю.

– Её фамилия?

– Стоит ли …

– Фамилия? – строго повторила вопрос Губельман.

– Наталья Оболенская.

– Что? Вы сошли с ума, Чуев? Я положилась на вас, а вы преподносите мне такой вот сюрприз? Я доверила вам важную информацию. А у вас здесь интрижка как в плохом водевиле!

– Но чем это может помешать…

– Чуев! Опомнитесь! Вы председатель Ревтрибунала и если в Москве узнают о вашей связи, то ваша голова …

– Как же они узнают?

– Я хочу вас предупредить. Идеально чистая биография. Никаких связей с дворянками! Вы меня услышали?

– Да.

– А эту вашу связь мы постараемся скрыть так, чтобы никто и никаких концов не нашел.

– И как же вы это сделаете. Я не хотел бы…

– Террористы наверняка используют вашу слабость, и попробуют вас убрать именно в доме Оболенской.

– Вы это знаете?

– Нет. Но я сама на их месте устроила бы вам засаду именно там! Поэтому к Оболенской в день вашего посещения на этой неделе отправитесь не вы.

– А кто?

– Другой человек.

– Другой пойдёт к Наташе? Но…

– Товарищ Чуев! Интересы революции важнее ваших чувств.

– Я не хочу её смерти, товарищ Губельман!

– Товарищ Чуев! Я думала, что вы крепче! Что это за чувства?

– Но зачем поставлять её под удар? Она ничего не знает, и ничего не сделала.

– Возможно, что с ней и ничего не случится, товарищ Чуев.

– А если? – в голосе председателя ревтрибунала была тревога.

Анну удивила привязанность этого человека к женщине чуждого класса…

***

Воронеж.

Губернаторская.

8 сентября.

Зотов указал на окна 4-го этажа.