Белая ведьма, черные чары

— Я не добираюсь из-за нее терять работу.

Женщина осклабилась и похлопала ладонью по лежащим перед ней бумагам:

— Нам позвонили. Ей можно.

Что за чертовщина?

Моя озабоченность стала еще сильнее, когда тюремщик посмотрел на мои каракули, потом снова на меня. Скривившись, он повернулся к Айви, потом дал мне гостевой бейджик, выплюнутый настольной машинкой.

— Провожу вас в комнаты для свиданий, — сказал он, вставая и похлопывая себя по карману рубашки в поисках ключ-карты. — Ты тут справишься? — спросил он у женщины, и она засмеялась.

— Спасибо, — буркнула я, отдирая наклейку с бейджика и приклеивая его себе на плечо. Может быть, меня пропустили как независимого оперативника, но что-то сомнительно. Мой лучший друг Милтест открыл дверь и поддернул на себе ремень, пропуская нас. Бог ты мой, ему всего лишь за тридцать, а надутый ходит на все пятьдесят.

И снова в ноздри ударил вампирский ладан с примесью недовольного вервольфа и гниющего красного дерева. В этих запахах ощущались гнев, отчаяние и голод. И все под таким ментальным напряжением, что его тяжесть ощущалась как привкус во рту. Как-то вдруг я увидела отрицательные стороны нашего с Айви совместного прихода: наверняка вампирские феромоны сильно на нее действовали.

За мной закрылась дверь, и я подавила дрожь. Айви стоически молчала, пока мы быстрым шагом шли по коридору, но внутренне она дергалась под маской спокойствия. Ее черные джинсы казались неуместными в белом коридоре, а темные волосы в отраженном свете выглядели чуть ли не серебристыми. Мне стало интересно, что она слышит такого, чего не слышу я.

Мы прошли еще через одну плексигласовую дверь и вышли в коридор вдвое шире прежнего. Синие линии делили пол на секции, и я поняла, что прозрачные двери, мимо которых мы проходим, ведут в камеры. Никого не было видно, но все было чисто и стерильно, как в больнице. И где-то здесь находилась Стриж.

— Сплошные двери мешают распространению феромонов, — сказала мне Айви, заметив, что я их рассматриваю.

— Да, поняла. — Мне не хватало Дженкса, чтобы он прикрывал мне спину. В углах стояли камеры, и наверняка настоящие. — А как получилось, что здесь охранниками работают колдуны? — спросила я, сообразив, что единственный пока что вампир, которого я здесь видела не в камере, это Айви.

— Вампира можно кровью соблазнить на глупый поступок, — сказала Айви, глядя куда-то вдаль и не особо обращая на меня внимание. — Вервольфа — подчинить волей.

— Так и колдуна тоже? — возразила я, глядя, как наш сопровождающий заинтересовался разговором.

Айви покосилась на меня:

— Если только он не зачерпнет из линии.

— Ага, — возразила я, недовольная, что не могу этого сделать прямо сейчас, — но ведь даже ОВ не пошлет колдуна против неживого. Мне и мечтать не приходилось о победе над Пискари.

Идущий за мной охранник неопределенно хмыкнул:

— У нас надземное учреждение обычного режима. Здесь нежити не держат — только колдунов, вервольфов да живых вампиров.

— А у охранников опыта побольше, чем у тебя, Рэйчел, — сказала Айви, читая номера камер — наверное, отсчитывала их. — Офицер Малтост наверняка имеет разрешение на использование чар, считающихся для широкого применения незаконными. — Она улыбнулась ему так, что у меня кровь в жилах похолодела. — Я права?

— Моя фамилия Милтест! — огрызнулся он. — А если получишь хоть один укус, — добавил он, глядя на мою шею, — с работы тут же вышибут.

Мне захотелось поддернуть шарф выше, но я знала, что для голодного вампира, будь он живой или мертвый, это как соблазнительное неглиже.

— Несправедливо, — пожаловалась я. — Меня заклеймили как черную колдунью за то, что я ауру себе замарала, спасая чужую жизнь. А вам можно безнаказанно применять черные чары?

— Ага, — улыбнулся Милтест. — И мне даже за это платят.

Мне не нравилось, что он говорит, но зато он хотя бы со мной разговаривает. Может, у него тоже грязная аура, и мои пятна его не пугают. Но странно, что он вообще со мной разговаривает. Не может же он не знать, что мне объявлен бойкот? Вот почему они впустили меня вместе с Айви — им все равно, что со мной будет. Помоги мне боже, что я теперь маме скажу? Мы миновали еще серию дверей, и моя клаустрофобия усилилась вдвое. Айви тоже проявляла напряжение, у нее выступил пот.

— Ты как? — спросила я, думая, что пахнет она отлично. Эволюция. Никуда не денешься.

— Нормально, — ответила она, но нервозная улыбка говорила о другом. — Спасибо, что пошла со мной.

— Подожди благодарить, пока мы обе целыми не сели в машину.

Наш сопровождающий замедлил шаг, читая номера, написанные краской на дверях, потом наклонился в сторону и что-то уточнил по рации. Получив ответ на свой вопрос, заглянул в стекло, погрозил кому-то пальцем, потом своей ключ-картой открыл дверь.

Раздалось тихое шипение, давление внутри и снаружи выровнялось, и Айви тут же вошла внутрь. Я двинулась вслед за ней, но Милтест меня остановил.

— Пардон? — осведомилась я высокомерно, но не стала вырывать локоть у него из руки, поскольку здесь только он один был вооружен магией.