Белая волчица

В этом деле главное – подход. Надо следить, какие учителя у ребенка, контролировать его успеваемость. А учеба за границей – это как минимум дань моде. Как максимум – нелюбовь к своим детям.

Разве можно спокойно жить, когда твой ребенок находится где-то далеко, считай, в интернате? Та же закрытая школа в Лондоне – это пусть и элитный, но детский дом, где всякое может случиться.

Был еще и третий вариант – рыльце в пушку. Дом в Англии, дети в Лондоне, бизнес в России, а душа и там, и здесь. Она мечется в ожидании налоговой проверки, например.

– Мы должны дать ребенку самое лучшее! – высокопарно заявила Охоткина, ничуть не сомневаясь в правильности своих суждений.

– Самое лучшее у ребенка – это его родители, – ответил Максим.

– И где сейчас отец моей дочери?.. – сказала женщина и чуть ли не враждебно глянула на него. – Он погиб, расстался с жизнью в этой самой стране!

– А в Англии люди не погибают? Там вообще преступности нет? В туманном Альбионе можно гулять налево-направо, спать с чужими женами, первыми встречными девушками, и за это ничего не будет, да? – не сдержался Максим.

– Спать с чужими женами?! – Охоткина вдруг как-то нахохлилась.

– Ваш муж содержал девушку, Женю Юдаеву, у которой был парень. Этот человек и подозревается в убийстве вашего мужа.

– Хотите сказать, что Антона прикончили из ревности?

– А разве его убили?

– Так вы же сами сказали…

– Что я сказал? – сощурив глаз, резко спросил Максим.

– Вы упоминали, что это было заказное убийство, – проговорила госпожа Охоткина и растерянно посмотрела на него.

– Я не говорил, что это было заказное убийство. Я сказал, что есть подозрение. У старшего лейтенанта Кустарева есть, а про себя я ничего не сказал, просто предложил вам выслушать мое мнение.

– Вы спросили, может, Антона заставили схватиться за оголенный провод?

– Может, этот парень и заставил вашего супруга схватиться. Роман его зовут, фамилия Аникеев. – Одинцов пристально посмотрел на Валентину Ивановну.

Он взглядом спрашивал у нее, знала она этого парня или нет.

– Не знаю такого.

Судя по ответу, Охоткина поняла его правильно. Но при этом она невольно почесала кончик носа. Физиология у человека такая. Когда он врет, кровь приливает к носу, к ушам, возникает желание почесать и то и другое.

– Он мог убить вашего мужа.

– С помощью сильнодействующего гипноза?

– Возможно.

– Из-за этой Юдаевой?

– Я допускаю такой вариант, не исключаю, что это было заказное убийство. Кстати, вы тоже так думаете. Во всяком случае, считали прежде. Поэтому и сказали Кустареву про Милюхина.

– Да, говорила.

– А сейчас что вы думаете?

– После того как погиб Милюхин, я не знаю, что и думать. Если он заказал Антона, то почему сам погиб?

– Да, как и ваш муж. Надеюсь, вы наследуете его состояние?

– Да, наследую. А что?

– Да мало ли. Вдруг Антон Сергеевич завещал свою долю Юдаевой?

– Нет-нет.

– Или Лене Киршановой?

– Ну уж нет!

– А почему нет? Он же бросил Киршанову?

– Да, бросил. Я заставила.

– Может, он чувствовал свою вину, хотел как-то реабилитироваться перед Леной?

– Не знаю, чувствовал он свою вину или нет, но завещание составил в пользу семьи.

– Семья важнее всего.

– А разве нет?

– Да, конечно. В этом не может быть никаких сомнений. Значит, вы знали про Лену? Вам было известно, что ваш муж встречался с ней?

– Да, знала.

– А про Женю Юдаеву?..

– Узнала после того, как все случилось. Поверьте, для меня это был удар ниже пояса.

– Скажите, вы работаете?

– А это имеет значение? – Охоткина возмущенно вскинула брови.

– Нет, но вопрос возник. Не столько насчет вашей работы, сколько насчет мужчины, который привез вас домой.

– Это мое личное дело! – встрепенулась женщина.

– Да, это ваша личная жизнь, и я не имею права вмешиваться в нее. Тем более что вы не впустили этого мужчину в дом. Вы давно его знаете?

– Я же сказала вам, что это мое личное дело! Я не хочу говорить с вами на эту тему. Скажу только, что Герман не имеет никакого отношения к гибели Антона.

– А я спрашивал вас, имеет он отношение к гибели вашего мужа или нет?

Охоткина хотела выплеснуть возмущение, но переизбыток чувств пережал ей горло, и она не смогла вымолвить ни слова. Только рот раскрывала, как рыба, выброшенная волной на берег. Женщина вытянула указательный палец и показала на дверь.

– Что-то вы недоговариваете, Валентина Ивановна. Вам что-то известно про Лену Киршанову. Если так, то лучше скажите. Мало ли!.. Вдруг там крамола какая-то, статья за соучастие где-то рядом?..

– Я прошу вас покинуть мой дом, – отчеканила Охоткина.

– Вы все-таки подумайте, Валентина Ивановна. Очень хорошо поразмыслите.

– Если вы сейчас не уйдете, я обращусь в прокуратуру!

Валентина Ивановна могла и не угрожать. Одинцов уже и сам собирался уходить. Пусть без улова, но с твердым намерением вернуться к рыбке, которая уже клюнула. Охоткина, скорее всего, что-то скрывала от него. Если так, то он должен вывести ее на чистую воду.

Глава 26