Белая волна

Полной и подробной карты этого тысячекилометрового хаоса (за исключением тех схем, что составляют в «Поиске») никогда не существовало. Надежную навигацию может обеспечить только собственная память, знание особенностей Системы и система меток на стенах. У меня, кроме того, получается довольно неплохо читать следы. Всегда удивляет, сколько следов может оставить после себя человек. Даже в таком странном и, на первый взгляд, менее всего подходящем для следопытства месте, как Система. Группа Голландца не была исключением.

Мы с Антоном начали осмотр Пятого Пикета с «кухни».

Три банки тушёнки. Пачки китайской «быстрорастворимой» вермишели. Пластиковые бутылки «Спрайта». Водка. Много водки. Котелок (грязный). Примус. Две пластиковые бутылки с бензином. Одинокий журнал с полуразгаданным кроссвордом.

Мусор. Две пустые банки из-под сардин в масле. Несколько оберток от шоколада.

Две пустых пластиковых «торпеды» из-под «Спрайта» и «Фанты». Горелые спички.

Несколько свежих огарков свечей. Окурки. Пустая пачка «L &M». Смятые пластиковые одноразовые стаканчики.

В «спальне» обнаружились два солдатских вещмешка и древний, помнивший лучшие времена, брезентовый рюкзак с надписью шариковой ручкой на клапане «Flying Dutchman». В одном из вещмешков лежал хлеб, десяток одноразовых пластиковых тарелочек и ложек, плеер, несколько запасных батареек и три или четыре кассеты.

В углу валялся крошечный «школьный» ранец, набитый косметикой и массой сладостей.

Четыре одеяла.

— Как они собирались ночевать без ковриков? — проворчал Антон, — Четыре одеяла на семерых. Стелить их на голых камнях? При плюс тринадцати по Цельсию?.. С-самоубийцы…

У стены стояла небольшая пятилитровая канистра с водой. На полу белело пятно случайно раздавленного мелка.

— Они перекусывали, — подумал я вслух, шевеля носком ботинка окурок, — Пришли, сбросили вещи, приговорили две банки сардин, где-то еще час-полтора побездельничали и пошли гулять по Системе. Обильную вечернюю трапезу с приготовлением чего-нибудь горячего на примусе и употреблением в дело запасов спиртного… Как ты их называешь? — … «нажираловку», — криво усмехнулся Антон — Именно. «Нажираловку», они отложили до возвращения с прогулки.

Ян появился на базе как раз в тот момент, когда я занялся следами, оставшимися в пыли, покрывающей пол Пятого пикета. Это — не совсем пыль. Обычной пыли здесь нет — Система слишком хорошо изолирована от поверхности своими длинными коридорами. Пол в катакомбах покрыт слоем ракушечниковой крошки, осыпающейся со стен и свода Системы и каменных «опилок» оставшихся еще с тех пор, когда здесь горели коптилки резчиков камня. Ракушечник — камень хрупкий и крошится так же легко, как сухое печенье. В нетронутой каменной крошке следы отпечатываются четко, как во влажном песке на берегу моря.

Пол Пятого пикета был изрядно затоптан ребятами Скифа, но мне повезло. Я все-таки умудрился отыскать пять пар разных следов, явно принадлежавших людям Голландца.

Кроссовки Руслана шли первыми в этом перечне. Я узнал их сразу, так как не поленился запомнить рисунок подошв обуви «чуда».

Еще одни кроссовки, но с другим рисунком рифления. Эти следы очень часто попадались неподалеку от отпечатков руслановских кроссовок.

Ботинки с подковками на носках и каблуках, которые в основном топтались в «кухне» и у рюкзака Dutchman'a.

Кроме этого, в «кухне» обнаружились явно женские туфли с мягкой, ребристой, кажется — резиновой подошвой и почти везде рядом с ними — четкий и глубокий отпечаток фирменных «Катерпиллеров». И «Катеры», и Ботинки-с-Подковками, и туфли попадались в основном в «кухне» и чаще всего были уже наполовину затоптаны парнями Скифа. А вот следов обеих пар кроссовок я не нашел разве что на потолке.

Вернувшийся от Тигры-младшего Ян, напоминал загнанного многодневной скачкой героя какого-нибудь старого вестерна, а еще больше — лошадь этого самого героя.

Яна уже здорово замучили этой «спасаловкой», но он безропотно согласился пойти с нами, чтобы показать дорогу. Это сэкономило уйму времени. Метки, неумело промаркированные группой Голландца, читались отвратительно. «Дохлая трасса», как выразился Ян. Метками служили простые стрелки, нарисованные обычным белым мелом (хуже белого цвета на желтых ракушечниковых стенах Системы виден только желтый).

Стрелки ставились с максимально возможной безалаберностью. По какому-то странному капризу, метившийся иногда мог пропустить несколько перекрестков подряд. Каждая вторая стрелка была нанесена так, что было невозможно понять, куда она указывает — прямо, в одно из ответвлений перекрестка или вообще в никуда. По словам Яна, Тигра угробил неимоверное количество времени на то, чтобы дойти до конца трассы. Почти на каждом перекрестке ему приходилось проверять по два-три хода, чтобы отыскать среди них нужный. Мы, благодаря Яну, знавшему дорогу, шли почти без остановок. …Это случилось, когда мы успели достаточно далеко уйти от Пятого пикета.