Белая ворона

– А что это у вас в руке? Выглядит жутко.

Дама улыбнулась:

– О, это всего лишь секатор. Обычный садовый секатор. Розы, понимаете? Я выращиваю розы. А это что за безобразие?

Звоницкий не успел опомниться, как дама открыла калитку и проворно подскочила к одуванчику у забора. Миг – и растение уже болталось в руке любительницы роз.

– Если не уследишь, семена залетят в сад, и потом все лето придется их выпалывать, – пояснила дама, мило улыбаясь. – Ну что же вы не едете?

Звоницкий поспешно попрощался. Еще раз поблагодарил за помощь и завел мотор. План, нарисованный дамой-садоводом, оказался чрезвычайно толковым, и Лесную улицу Глеб нашел быстро. Но мысли его возвращались к женщине с секатором. Во-первых, она показалсь Глебу чрезвычайно симпатичной. Во-вторых, его немного удивило отсутствие любопытства. В таких городках, как Злобино, все друг друга знают. Резонно было бы поинтересоваться, кого разыскивает незнакомец на «Паджеро» на улице Лесной. Однако дама такого вопроса не задала.

Дом номер три на улице Лесной был одноэтажным, деревянным, выкрашенным в зеленый цвет. У дома росли кусты сирени, а под кустами стояла уже знакомая Глебу серенькая «Дэу». Отлично! Значит, хозяйка здесь.

Звоницкий поднялся на крыльцо и постучал. В доме гремела музыка. Девичий голос надрывно выводил: «У тебя есть деньги, у меня тоже. Ты не очень мачо, и я моложе… Ху из секси фрау? Ху из? Ху из?»

Звоницкий усмехнулся – песенка подтверждала его теорию – и постучал вторично. Музыка смолкла, скрипнула дверь.

– Вам чего? – спросила женщина, выглядывая на улицу.

– Я приехал поговорить.

– О чем это? – удивилась та.

– О Каролине Азиной. Предупреждаю, я не уеду, пока не побеседуем.

Жительница дома номер три по улице Лесной воровато оглядела улицу, потом посторонилась, пропуская Звоницкого в дом.

Пыльный глаз телевизора таращился на гостя. Пыльный фикус обвисал в углу. На полу лежал синтетический палас ядовито-зеленого цвета, а у порога – плетенный из ткани коврик. Двухкассетный магнитофон – привет из 90-х – был единственной относительно новой вещью в этом доме.

– Что вам надо? – поминутно облизывая губы, спросила женщина. Звоницкий всмотрелся в нее повнимательнее. Да, это точно была она – та, что всего пару часов назад приезжала в морг на опознание. Но что-то в «матери» Каролины… изменилось. Утром это была ухоженная, небедная женщина с манерами вдовствующей герцогини. Сейчас – простоватая тетка в спортивном костюме с лампасами. Без прикида а-ля Жаклин Кеннеди, без шляпки с вуалью было видно, что жизнь здорово потрепала эту женщину. А еще было заметно, что она боится Глеба, боится предстоящего разговора. Взгляд ее метался, перебегая с незнакомца на телефон и обратно.

– Я вас видел сегодня в морге, – начал Звоницкий. – Вы ведь Инна Сергеевна Азина?

– Да, это я.

Видимо, дама решила искать спасения в уже знакомой роли, поэтому уселась в кресло, выпрямила спину и положила руку на телефонный аппарат.

– Я могу присесть? – спросил Глеб, дождался кивка и опустился на стул с дерматиновым сиденьем.

– Кто вы такой? Что вам надо? – Дама перешла в атаку, видимо, вспомнив, что лучшая тактика защиты – это нападение.

– Я тот, кто нашел вашу дочь в озере, – ответил Звоницкий. После этого дама замолчала надолго. Наконец она стиснула пухлые руки и задала вопрос:

– Чего вы хотите?

– Всего лишь поговорить. – Звоницкий усмехнулся. Она явно его боялась, а значит, все расскажет.

– Для начала хочу выразить вам соболезнования, – сказал Глеб Аркадьевич. Дама молчала, в упор глядя на него, поэтому он попросил:

– Я никогда не видел Каролину живой. Не могли бы вы показать мне ее фотографию?

Женщина встала, сделала несколько шагов к двери, потом остановилась. На диване стояла сумка, довольно объемистая, с золотой цепочкой вместо ручки. Инна Сергеевна покопалась в сумке и извлекла большой кошелек. Из отделения для пластиковых карт достала фотографию и молча протянула Глебу.

Это было типичное фото на документы – взгляд прямо в камеру, губы сжаты, волосы убраны назад. Но даже по этой фотографии было ясно, насколько красива была покойная Каролина. Высокие скулы, короткий прямой нос, явно знакомый со скальпелем пластического хирурга, большие глаза. Прямые черные волосы, что-то спортивное в развороте широких плеч, в посадке головы.

Кстати, ничего общего с «матерью». Ну, это, положим, не аргумент… зато будем считать аргументом то, что фото хранится в бумажнике. Обычно фотография дорогого покойника находится в доме на самом видном месте, да еще с траурной лентой. А тут?

Из того, что Звоницкий успел узнать о Каролине, следовало, что такая девушка никогда не станет жить в доме с пыльным фикусом и плетеным ковриком у порога.

В доме не было ни малейших признаков того, что еще недавно здесь жила молодая девушка. У порога стояли разношенные туфли большого размера, даже тапочки были всего одни.

Ну и, конечно, песенка про «секси фрау». Матери, конечно, бывают разные… но мало кто будет слушать разухабистую музыку, приехав из морга.