Белая ворона

— Я звал вас не для того, чтобы вы стояли на пороге. Или идите сюда, или сядьте в кресло. А лучше — на кровать.

Монтроз снова взял бокал, наполовину полный темно-янтарной жидкостью. Крепкие напитки до краев не наливают, в этом лэрд этикет соблюдал. И насчет порога был прав. Только выбор места от его правоты лучше не становился. Что на кровать, что ближе к Монтрозу не хотелось совсем.

— Как прошло укрощение… Финлисона?

Пауза была совсем незаметной, и Маред невольно восхитилась. Она всего раз назвала вчера имя, но Монтроз его запомнил. Даже в таком состоянии!

— Хорошо. То есть прекрасно…

— Прекрасно или хорошо? — настойчиво уточнил лэрд и, покачав перед глазами бокал, решительно отставил его на самый край подоконника. — Так, девочка, запомни: если ты не делаешь выбор, его делают за тебя. Ты так и не выбрала, где сесть, значит, иди сюда.

Бездумно подчиняясь повелительной интонации, уже почти шагнув, Маред опомнилась. Ей остро захотелось выскочить в коридор, но это была бы совсем уж глупость. Монтроз ждал — он ведь говорил, что не любит повторять — и Маред набрала воздуха, открыла рот, едва заметно сделав шажок назад…

— Маред, успокойтесь, — прозвучало от окна очень мягко. — Не хотите подходить — как пожелаете. Сегодня я ничего не собираюсь делать против вашей воли. Просто хотел поблагодарить.

От неожиданности Маред поперхнулась воздухом и словами, которые уже готова была раздраженно бросить в лицо лэрду. Осталось непроизнесенным, что она не собачка — подзывать ее вот так. В полной растерянности Маред подошла к окну, остановившись почти рядом с Монтрозом: руку протяни — и прикоснешься.

— У вас неприятности, тье? — спросил тот, наклонившись и вглядываясь в лицо Маред.

Она снова покачала головой.

— Нет, — выдавила с трудом. — Все в порядке… Поблагодарить? За что?

— За вчерашнее, — усмехнулся Монтроз, возвращаясь к прежней расслабленной позе. — Определенно стоит. И хватит об этом с вашего позволения. Так что там с Финлисоном?

— Работает, — несмело улыбнулась Маред. — Я все-таки высказала ему… И он принялся за работу. Но у меня такое ощущение, что он готовит какую-то гадость.

— Тогда будьте осторожнее, — подтвердил Монтроз. — Чутью следует доверять, иначе оно гаснет. Больше сложностей нет?

«Вы моя главная сложность, — хотела сказать Маред. — А еще непонятный, но опасный тьен Чисхолм. И как жить дальше, и чем платить за квартиру и университет, если я сейчас уйду, да и уходить из конторы мне не хочется… и это тоже сложность, потому что я так не могу…»

Но вместо того чтобы сказать что-то осмысленное, она только снова покачала головой.

— Девочка, да ты сегодня блистаешь красноречием, — насмешливо мурлыкнул Монтроз, одним плавным движением покидая подоконник и сразу оказываясь безнадежно близко.

— Вы же сказали, что ничего… — отчаянно прошептала Маред, на плечи которой легли горячие ладони.

— Ничего против твоей воли, — очень тихо и мягко подтвердил Монтроз. — Разве ты мне что-то запрещаешь?

«А я могу запретить?» — хотела сказать Маред за мгновение до того, как теплые, пахнущие бренди губы прижались к ее губам, а ладони Монтроза скользнули по ее спине к талии, не позволяя отодвинуться.

И тут же молнией мелькнуло осознание — может! Вот именно сейчас! Потому что тень Чисхолма впервые не маячит рядом, потому что Маред уже все решила, и вот сейчас, в это мгновение, она может просто уйти. Из особняка лэрда, из его конторы и вообще из его жизни. Неважно, какие последствия будут потом, но она может уйти! И если не уходит…

Жар от губ и рук Монтроза горячей волной прокатился по телу. Никогда еще близость с ним не чувствовалась так резко и непристойно сладко. Маред замерла, не в силах шевельнуться, пока ее целовали, то проводя кончиком языка по нижней губе, то приникая внутрь рта и лаская ее собственный язык. Запах, вкус и прикосновения, еще звучащий в ушах голос и сам вид мужчины — каждое ее чувство отзывалось до болезненности остро, и медленно гладящие спину пальцы Корсара делали это так правильно и единственно возможно…

«Что же я творю, — в ужасе подумала Маред. — Я же не могу этого хотеть! Раньше меня заставляли, я не могла сопротивляться, но теперь… Не может мне нравиться…»

Томная сладость, разливающаяся внизу живота и поднимающаяся все выше, утверждала — может, и еще как.

— Маред, — прошептал лэрд ей прямо в губы, отрываясь от них и, кажется, облизнувшись. — Девочка моя… Не упрямься… Я не буду тебя заставлять. Просто попробуй. Разреши себе побыть женщиной — и никем больше. Отдайся своим желаниям.

Не мог он читать мысли, проклятый Корсар! Ведь не мог же? Изнывая от горячего стыда и еще более горячего напряжения по всему телу, Маред честно попыталась отодвинуться. Подумала, что нужно всего лишь сказать нет, и лэрд не станет… Ведь не станет же, раз обещал? Он выполняет обещания, ему можно верить.

Эта мысль стала последней каплей. Доверие… И свобода, которой она так хотела. Ведь Монтроз не знает, что его игрушка освободилась. А Маред может покинуть его в любой момент, как только захочет. И кто может ей запретить сдаться один-единственный раз?