Белая ворона

— Перерыв на двадцать минут. А потом меняем свет и работаем дальше. Тье Ресколь, вы можете пока переодеться.

Снова повернулся к Алексу и поинтересовался:

— Разбираетесь в камерографии?

— Ни в малейшей степени, — честно признался Алекс. — Но мне нравится. Очень… красиво выглядит.

— Модель идеальна, — отозвался АрМоаль, провожая уходящую Анри взглядом, в котором самый пристрастный наблюдатель заметил бы только профессиональное восхищение. Разумеется, профессиональное! Не больше… — Я счастлив, что смог поработать с тье Ресколь.

— Все-таки пока еще тье Ресколь, не Анриетта? Или это ради окружающих такая сдержанная вежливость?

— Она очень красива, — сдержанно подтвердил Алекс.

— Да не в красоте дело! — махнул рукой франк, оживляясь и сбрасывая маску бесстрастности. — Как ее любит камера! Вы потом поймете. Увидите снимки — и поймете. Это будет прорыв в искусстве камерографии!

— О снимках… — медленно начал Алекс. — Венсан, я могу просить вас об одолжении?

— К вашим услугам.

— Я хотел бы заказать вам снимки Флории. Подождите, — мягко попросил он нахмурившегося АрМоаля. — Я помню, что вы говорили. Камера ее не любит… Это неважно. Флория не собирается быть актрисой или журнальной моделью. Просто я хочу сделать ей подарок. И можно попросить, чтобы инициатива исходила от вас? Флория не уверена в себе…

— Понимаю.

АрМоаль глянул на карманные часы.

— Я сделаю сегодня с ней несколько снимков. Попытаюсь выжать что-то интересное. Одну-две камерографии отберу для выставки. И…

Он улыбнулся Алексу и сказал чуть громче, метнув быстрый взгляд через его плечо:

— Я премного благодарен вам за разрешение!

Алекс обернулся, посмотрел в загоревшиеся недоверчивой радостью глаза Незабудки. Взял с принесенного ею подноса чашку с чаем, светлым, в отличие от почти черного напитка франка и сказал небрежно:

— Флория, тьен АрМоаль хочет, чтобы ты ему позировала. Ты согласна?

— Вы позволяете?!

— Конечно, милая, — пожал плечами Алекс.

Он снова притянул к себе залепетавшую что-то несвязно-благодарное Незабудку, поцеловал в щеку, и Флория умчалась, причитая, как же теперь успеть привести себя в порядок.

— Она вам дорога, — констатировал АрМоаль, пригубив чай.

— Алекс!

Анри, вынырнувшая из боковой двери, сияла, как начищенный золотой дублон. Она и вправду переоделась, снова в черное, но совершенно в другом стиле. Теперь — Алекс едва не поперхнулся чаем — на ней была белоснежная рубашка с пышным кружевным жабо и манжетами, угольно-черный бархатный камзол с золотым шитьем и узкие черные штаны, тоже бархатные, из-под которых ниже колена виднелись шелковые белые чулки. На женском теле, стройном, но округлом, выглядело это…

Алекс сглотнул и невольно облизал губы.

— Ты все-таки приехал!

О да, хотя его не приглашали- благодарение Флории, вовремя поделившейся новостями. И снова укол то ли ревности, то ли злости.

Он стряхнул неприязненное чувство — ведь это же Анри, и она счастлива, так чего еще желать? Улыбнулся с вернувшейся искренностью, обласкал откровенно восхищенным взглядом, обернулся к АрМоалю.

— Это тоже для съемок?

— Вам нравится?

Франк рассматривал Анри с такой гордостью, словно был художником, а она — его шедевром.

— Тьен Венсан хочет снять галерею исторических образов.

В глазах Анри плясали крошечные шаловливые искры-боуги. Она улыбнулась франку — для нее уже просто Венсану, отметил Алекс, — и одним легким прыжком взлетела на подиум.

— Исторические образы?

— Да. Публика будет шокирована женщинами в мужских костюмах, но очарована их красотой.

Улыбка АрМоаля была совершенно спокойной, просто безмятежной.

А возле подиума появилась Незабудка. Распущенные и тщательно уложенные локонами волосы, новое платье серебристо-белого шелка — где только успела найти? Франк тоже посмотрел в ту сторону, поморщился:

— Нет, совсем не то… Простите…

Быстрыми упругими шагами он подошел к Флории, что-то сказал и небрежным движением руки взлохматил прическу. Оглядел — и снова уронил пару слов. Флория покорно помотала головой — Алекс смотрел, онемев от изумления, как рассыпаются в беспорядке блестящие светлые пряди.

— Для начала хватит, — услышал Алекс.

Просияв, Незабудка обернулась и посмотрела, как ребенок, которому подарили целый ворох игрушек. Алекс улыбнулся и кивнул ей в ответ. Отпил чай, совершенно не чувствуя, чтобы первая чашка принесла хоть какую-то бодрость. И снова некстати вспомнилось, что Маред сейчас спит, наверное. А он давно не видел, как она просыпается. Как щурится и тянется спросонья, разомлевшая, уютно-теплая…

На подиуме франк снимал Флорию. Работал честно: заново поправлял освещение, выбирал фон… Сам Алекс всю жизнь полагал, что Флории, как и всем блондинкам, идут нежные, но яркие цвета. Однако сейчас Флория была в ослепительно-белом и казалась невозможно изящной и пугающе хрупкой. Кожа лица, декольте и обнаженных рук светилась изнутри то ли мрамором, то ли жемчугом. И Алекс никак не мог понять, чего не хватает франку в этой безупречной красоте. Почему камерограф морщится и смотрит на Незабудку искоса, явно скрывая недовольство.