Белая ворона

– Андрея? – Елена отмахнулась. – Ерунда какая! Он был его лучшим другом! Они со школы знакомы, с седьмого класса, они все время вместе, у них бизнес общий… Вадик говорил, что Андрею как себе верит, что ни за что не стал бы ни с кем общих дел иметь, только с Андрюшкой, потому что он честный…

– Да, но та женщина, которая сюда приходила под твоим именем, говорила именно это, что Андрей отравил ее мужа. То есть твоего. Таким образом, получается, что у тебя были и мотив, и возможность совершить преступление…

Елена только слабо отмахивалась от моих слов, глаза ее казались черными из-за расширенных зрачков.

– Значит, ты приходишь на встречу в кафе, видишь, что Андрей мертв, тебя тут же, по горячим следам, задерживает полиция, находят нашу визитку, и мы свидетельствуем, что утром ты была очень зла на Андрея. Ведь и мобильник та баба тоже нарочно оставила, чтобы там сообщение от Андрея было. А вот, кстати, он-то как с тобой связывался? Сам звонил?

– Нет, прислал сообщение. Извини, говорит, что с чужого телефона, мой разрядился… А до этого, конечно, сам звонил, очень помог мне с похоронами, сам все сделал. Я в невменяемом состоянии была, ничего не помню…

– Отчего умер Вадим Сорокин?

– Инфаркт, – голос у Елены дрогнул, – спасти не успели… Три недели прошло…

Снова мы с дядей Васей переглянулись. Та, утренняя, посетительница так примерно и говорила. Стало быть, знакомая она Сорокиных, раз все про них знает.

– Что же мне делать? Все это бред, бред какой-то! – Елена прижала ладони к вискам.

– Во-первых, не впадать в панику. Во-вторых, думать… для начала ты можешь подумать, какая женщина, достаточно похожая на тебя, хотела бы тебе зла?

– Не представляю…

– Хотя это могла быть незнакомая тебе женщина, которую просто наняли на эту роль.

– Вот что, дамы, – решительно сказал дядя Вася, – тут торопиться нельзя, тут требуется разобраться основательно, с самого начала. Значит, сейчас идем на кухню, Василиса заваривает нам кофе и начинаем разговор…

– Я не пью кофе! – встрепенулась Елена.

– Тогда чай! – покладисто сказал дядя Вася. – Черный и покрепче!

– Я пью только зеленый, очень слабый и без сахара! – заявила Елена. – У вас есть китайский? Только обязательно в стеклянном чайнике…

– Вообще зеленого чая в доме не держу, впрочем, вроде бы где-то несколько пакетиков завалялось, – сказала я и добавила про себя: «Лопай, что дают!»

В самом деле, что у меня, ресторан, что ли?

Очевидно, эти мысли отразились на моем лице, потому что Елена вздохнула и заговорила по-человечески:

– Простите меня, я сама не знаю, что делаю. Совершенно потеряла голову после смерти мужа. И вся эта история… не могу поверить. Вот что, я хочу вас нанять. Помогите мне разобраться в этой истории, выясните, кто убил Андрея и почему кому-то нужно было обвинить в этом меня. Вы не думайте, деньги у меня будут. Вот разберусь с делами мужа, там хватит на то, чтобы расплатиться.

– Ну… – протянул дядя Вася, – и хотел бы вам отказать, но не могу, потому что влез в это дело по самые уши. Значит, завтра заключим договор по всем правилам, а пока только предварительная беседа. Согласна, Василиса?

Я хотела ответить, но тут в наш разговор вмешался еще один голос. И такой громкий, что все испуганно замолчали. Это был Бонни. Он завыл одновременно жалобно и требовательно, с переливами и художественными подвываниями. Наверное, примерно так звучала сирена, извещавшая о воздушной тревоге.

Так выл Бонни только в одном случае – когда ему срочно требовалось на прогулку. Вот приспичило вдруг! И ему лучше было не возражать, потому что с каждой секундой он выл все громче и громче, так что скоро его слышал уже весь Васильевский остров.

– Извините, – сказала я, торопливо всовывая ноги в кроссовки, – мы вас срочно должны покинуть…

Я открыла дверь и выпустила Бонни в садик.

Не помню, говорила ли я, что возле моего дома имеется садик. Это очень большое удобство, туда можно выпустить Бонни в случае срочной надобности.

Но на этот раз Бонни не успокоился, он подбежал к воротам, уселся перед ними, запрокинул свою огромную голову и снова завыл – еще громче прежнего. Тем самым он давал мне понять, что требует полноценную прогулку.

– Бонни, это уже безобразие! – возмутилась я. – Делай по-быстрому свои дела, и пошли обратно, у меня сейчас нет ни времени, ни настроения выгуливать тебя!

Но Бонни замотал головой и выдал такую руладу, что в окнах задребезжали стекла, а у прохожих на улице, я думаю, кровь заледенела в жилах.

– Бонни, это шантаж! – проговорила я растерянно.

Он завыл еще громче, при этом бросив на меня хитрый взгляд, в котором явственно читалось: «Да, шантаж, и что ты со мной сделаешь?»

Мне ничего не оставалось, кроме немедленной и безоговорочной капитуляции. С Бонни всегда так: ты думаешь, что ты – хозяйка, а он – твой питомец. На самом деле хозяин он, потому что делает все так, как ему нужно.

Я тяжело вздохнула, пристегнула к ошейнику поводок и открыла калитку, проговорив при этом недовольным голосом:

– Ладно, так и быть, мы погуляем, но только недолго. Не больше получаса… Потому что у нас с дядей Васей важные дела.