Бельгийская революция 1830 года

Этот пункт обосновывался тем соображением, что обстоятельства не дают возможности бороться с совершившимся фактом: путем советов нельзя надеяться подействовать на бельгийцев, а принудительные средства исключаются французским принципом невмешательства. Второй пункт инструкции отражал то беспокойство и неудовольствие, которое внушало Франции существование голландской военной линии вдоль ее северо-восточной границы. Он гласил: «Вы должны прежде всего устранить все предложения, которые могли бы быть вам сделаны, о поручении охраны какой-либо из бельгийских крепостей какому бы то ни было иностранному гарнизону»[344]. Эта часть инструкции доказывала, что французское правительство искало выхода из тягостного положения, создавшегося вследствие существования крепостей.

Между тем 10 ноября в Брюсселе открылся Национальный конгресс. Декретом от 18 ноября 1830 г. была торжественно провозглашена независимость страны. Национальному конгрессу предстояло решить два важных вопроса: о выработке конституции и о выборе короля на бельгийский престол. В самой Бельгии на этот счет существовало несколько мнений.

Основная масса бельгийцев была настроена резко враждебно по отношению к династии Нассау Оранской. Но среди богатых коммерсантов и промышленников Гента, Льежа и Антверпена раздавались голоса в пользу Оранского дома, как это явствует, в частности, из «Заметок о положении Бельгии и ее чаяниях», помеченных грифом «Секретно»[345], найденных нами в одном из дел Архива внешней политики России. В этих заметках говорится: «Вся Бельгия любит своего короля и вспомнит еще о его благодеяниях и благополучии, которого она достигла в его царствование. Бельгия любит принца Оранского, которого она рассматривает как одного из своих сыновей»[346]. Здесь же — резкие выпады против Национального конгресса, который осмелился принять декрет о низложении дома Нассау. Основной вывод, который делает неизвестный нам автор «Заметок…», — вывод о необходимости возобновления союза с Голландией: «Бельгия может найти счастье только в восстановлении своих связей с Голландией …чаяния бельгийцев связаны с именем принца Оранского, который управлял бы ими»[347].

Неизвестный нам автор письма из Антверпена, датируемого 28 февраля 1831 г. (Гурьев счел необходимым переправить это письмо в Петербург как документ, свидетельствующий о политических настроениях бельгийцев), писал: «Партия оранжистов очень многочисленна здесь, в Генте, в части обеих Фландрий и даже в Брюсселе: она менее популярна в Льеже и Монсе и насчитывает мало сторонников в других маленьких пограничных городах, которые хотели бы прежде всего присоединиться к Франции… Оранжистская группировка представляет собой класс благонамеренных буржуа, лавочников, ремесленников и даже рабочих, все это люди, среди которых духовенство и аристократия страны имеют наибольшее влияние. Сторонники оранжистов есть также и среди офицеров, которые хотели бы поставить принца Оранского во главе правительства».

Большой интерес представляет также письмо принца Вильгельма Оранского королю Нидерландов от 10 октября (28 сентября) 1830 г., в котором принц, явно преувеличивая свое влияние и авторитет в Бельгии, рассказывает о настроениях восставших бельгийцев. Вильгельм Оранский сообщает своему отцу о том, что члены Генеральных штатов южных провинций желают вручить ему верховную власть. И далее: «В ременное правительство желает добиться той же цели другими средствами. Гент хочет того же самого, а Люттих, по-видимому, тоже стремится к той же цели, что и Антверпен. Таким образом, имеется, кажется, значительное большинство, желающее одного и того же. По мнению всех, как туземцев, так и иностранцев, ожесточение против голландцев в Брюсселе, а под влиянием последнего и в других провинциях, достигло высшего предела»[348]. Принц Оранский пишет, что умы бельгийцев восстановлены против короля, «против Фритца, одним словом, против Оранского дома, ибо против меня было возбуждение также, как и против остальных членов семьи; по отношению ко мне настроение изменилось только с моим приездом сюда. Этот факт в числе других подтвердил мне и г-н Картрайт, указав, что в Брюсселе имеются три преобладающие партии: французская, республиканская и оранская. Французская партия стоит за герцога Немурского… республиканская партия хочет федеративную республику, а оранская желает из нашей фамилии только меня». Заканчивая это письмо, принц Оранский самоуверенно заявляет: «В настоящем письме ставится крупный вопрос, и, по-моему, он имеет европейское значение. Если я овладею властью, мир будет сохранен, если я этого не сделаю, европейская война неминуема»[349].