Белгравия

Ища, чем бы занять руки, Джеймс схватил кочергу и стал ворошить угли, пытаясь воскресить умирающий огонь.

Оливер заговорил не сразу. Он постарался, чтобы его следующая фраза прозвучала не слишком серьезно. Однако у него ничего не вышло.

– Джон сказал, что хочет проучить Поупа.

– И как именно?

– Не знаю. Я напился еще до того, как он пришел. Понимаешь, я, вообще-то, и сам был обижен на Поупа.

– Можешь не объяснять, что ты желал Чарльзу Поупу зла. От тебя я ничего иного и не ожидал. Продолжай.

Голос отца звучал отнюдь не мирно, но раз уж Оливер начал, надо было рассказать ему все до конца.

– Белласис попросил меня написать мистеру Поупу записку. Сказал, что сам этого сделать не может, поскольку Поупу до него нет никакого дела и он наверняка не ответит. Но если записку напишу я, скажу, что якобы сожалею о нашей ссоре и что тебе доставит удовольствие, если мы помиримся, то Поуп вряд ли откажется со мной встретиться.

– Только не говори мне, что Джон Белласис решил выступить в роли миротворца, – насмешливо фыркнул Джеймс.

– Не представляю, откуда этот тип знает, что ты огорчен тем, как я ополчился на твоего протеже. В общем, я написал записку, выпил вместе с Белласисом и ушел.

Тренчард-старший не верил своим ушам.

– Ты написал письмо с целью заманить Чарльза Поупа в определенное место, где… Что там произойдет? Его изобьют? Бандиты, которых нанял мистер Белласис? Так?

– Не знаю. Говорю же тебе, я был пьян.

– Черт возьми, но не настолько, чтобы не удержать в руках перо! – Джеймс пришел в ярость.

На глазах разрушался столь драгоценный для Оливера мир, все, к чему он шел с тех пор, как родители приняли решение отпустить его в Гленвилл. И вот опять он выставил себя идиотом, неудачником, источником разочарований для отца.

– Когда должна состояться эта встреча?

– Джон не сказал. Дату в записке проставить не дал, чтобы самому выбрать, когда ее лучше отправить. Наверное, ему надо было собрать, так сказать, комитет по организации встречи и все подготовить. Потому я и спросил, давно ли ты виделся с Поупом.

– Где он должен встретиться с тобой? Вернее, с Белласисом?

На протяжении нескольких дней, прошедших после того вечера, Оливеру казалось, что он словно бы постоянно носит с собой запечатанный в бутылке секрет, опасный и непонятный. Ему не хотелось признавать, что он повел себя как глупец и простак, хотя на самом деле именно так оно и было. Теперь смертоносная тайна вырвалась из бутылки и выросла до гигантских размеров, разом заслонив все остальные мысли.

– Не помню.

– Так напряги мозги и вспомни!

Джеймс подошел к колокольчику и дернул за веревку. Когда из столовой прибежал лакей, Джеймс крикнул ему, едва тот успел открыть дверь:

– Отправьте мальчика к Кверку, пусть немедленно закладывает экипаж! Мы едем прямо сейчас!

– Но куда? – в замешательстве спросил Оливер. – Ты не знаешь нынешнего адреса мистера Поупа, а я не помню, где назначил ему встречу. И почему именно сегодня?

– Если уже поздно и Поуп серьезно ранен, я тебе этого никогда не прощу! – глядя сыну в глаза, рявкнул Джеймс. – Если же еще ничего не произошло, то мы предупредим Чарльза, даже если придется всю ночь прождать у его конторы. Так куда же все-таки Белласис хотел его выманить? В Сити? За город? Хотя бы это ты должен помнить!

Оливер задумался.

– Думаю, в Сити. Да, потому что он сказал, мол, Поуп от места своей работы дойдет туда пешком.

– Значит, начнем с Бишопсгейта. Бери пальто, а я пока предупрежу мать.

Джеймс направился к двери.

– Отец!

Джеймс остановился и повернулся к сыну.

– Мне очень жаль.

Это была правда. Лицо Оливера побледнело от огорчения.

– Ты пожалеешь еще больше, если с ним что-нибудь случилось!

Джона Белласиса била дрожь, то ли от холода, то ли от того, что ждало его впереди. Он отпустил коляску за несколько улиц до Олхэллоуз-лейн, чтобы кебмен не знал, куда на самом деле направляется его пассажир, так что теперь Джон шел по лондонскому Ист-Энду ночью, один, без сопровождения.

Когда в тот вечер в «Лошади и груме» они расстались с Оливером Тренчардом, Джон спрятал записку, сказав себе, что никогда ею не воспользуется. Поначалу его мучили угрызения совести. Как только Белласис увидел Оливера в пабе, у него тут же возник коварный план, он вдруг отчетливо осознал, как можно устранить препятствия на пути к счастью. И все же он продолжал колебаться.