Белгравия

Перегрин был откровенно потрясен. Любой время от времени может пойти вразнос. Его старый друг герцог Веллингтон был в состоянии за одну ночь просадить за вистом в «Крокфордсе» и значительно бóльшую сумму, но он мог себе это позволить. Неужели Стивен проиграл тысячу фунтов? Перегрин поднял брови. Услышать столь чудовищную цифру он не ожидал. А между прочим, совсем недавно, за обедом в Лимингтоне, он уже выдал брату почти столько же.

– Обычно я не прошу… – начал было Стивен.

– Да ничего подобного, – перебил его Перегрин, – обычно ты как раз просишь. Более того, ты постоянно клянчишь деньги. Не припомню, когда в последний раз ты приходил ко мне в дом с другой целью. – Он помолчал и решительно заявил: – Нет, дорогой братец.

– Нет? – обескураженно переспросил Стивен. – Что ты хочешь этим сказать?

– Нет, денег ты больше не получишь. Полагаю, я выразился достаточно ясно?

– Что? – Стивен не верил своим ушам. Деланое смирение улетучилось и сменилось откровенной яростью. – Но ты должен! Должен мне помогать! Я же твой брат и оказался в безвыходном положении! Где же мне теперь взять деньги?

– Об этом следовало подумать до того, как ты все проиграл. Ты играл на деньги, которых у тебя не было, и вот результат.

– Я их не проиграл! Причина совсем в другом!

Стивен сжал пухлые руки в кулаки. Не такого исхода событий он ожидал. Мысли лихорадочно метались: если он не играл, то какое придумать оправдание? Куда подевались деньги?

– Мы оба знаем, что это ложь.

Граф Брокенхёрст оставался совершенно спокоен. Его брат был невыносим, лишен малейшего чувства ответственности. Такие люди бесчестят семью. Хочет прожигать жизнь – на здоровье! Но с какой стати Перегрин должен снабжать его деньгами?

– Ты посмел обвинять меня во лжи? – вскинулся Стивен. – Меня, служителя Церкви! Это гнусная клевета!

– Я всего лишь констатировал факт, – покачал головой Перегрин. – Вот что, братец, я больше не стану оплачивать твои долги. Ты имеешь неплохой доход от своего наследства и от Церкви – по крайней мере, должен иметь, – да и жена у тебя тоже не бесприданница. Просто нужно научиться жить по средствам.

– Жить по средствам! – Стивен готов был взорваться. – Да как ты смеешь? Что ты о себе возомнил? Просто потому, что ты на два года меня старше, ты получил титул, дом, поместья и все родительские деньги…

– Не все.

– Ты когда-нибудь задумывался, насколько это несправедливо? Хоть раз задумывался? – захлебывался Стивен. – И тебе еще хватает наглости велеть мне жить по средствам?

– Жизнь вообще несправедлива, – согласился Перегрин. – Здесь ты прав. Но так уж заведено в обществе, и не нам менять систему. Ты всегда знал, что не можешь рассчитывать на большее, чем дано тебе от рождения. Полагаю, нашлось бы немало людей, кто счел бы твою жизнь прекрасной: ты служитель Церкви, живешь в просторном доме и выполняешь, прямо скажем, не слишком обременительные обязанности.

– Ну ничего, в один прекрасный день Джон получит наследство, – торжествующе вздернул подбородок Стивен. – Мой сын, а не твой, получит все!

Это был удар под дых, но Перегрин решил быть выше оскорблений.

– Позволь напомнить, что, когда Джон все получит, это будет означать, что ты уже мертв, так что часть наследства ему придется потратить на оплату папашиных долгов.

Стивен сжал зубы, его израненное лицо стало ярко-розовым. Он был так зол, что не мог найти слов.

– Ну-ну, – наконец сказал он. – Хорошего дня, братец! – И стремительно вышел, так хлопнув дверью, что со стены отвалился кусочек штукатурки.

Оказавшись снаружи, на лестничной площадке, Стивен приостановился. Он не имел ни малейшего представления, как быть дальше. Перегрин остался внутри. Не побежал следом за братом с пачкой банкнот в руках. Что же делать? Самому долги никак не выплатить. От одной лишь мысли о Шмитте Стивена бросало в дрожь. Он прошелся туда-сюда, размышляя, не стоит ли вернуться: может, рассказать брату, как он сожалеет о случившемся, начать умолять Перегрина, взывая к лучшим сторонам его души? Так остаться или уходить? Нужно было определиться. Стивен схватился за подбородок, глубоко погрузившись в невеселые мысли.

Внезапно из дома послышался женский смех. Стивен бросил взгляд в сторону ярко освещенной лестницы. Смех доносился из гостиной Каролины. Слышала ли невестка их ссору? Уж не над ним ли смеялась? По крайней мере, она определенно смеялась. Неужели радовалась его падению? Стивен подошел к двери. Она там, эта отвратительная женщина, хохочет как сумасшедшая, и… ага, чей-то мужской голос. И кто же это, интересно, так развеселил леди Брокенхёрст? Стивен опустился на корточки и прижал ухо к замочной скважине. Тут дверь распахнулась.

– Боже мой! Стивен! Ты чуть не довел меня до сердечного приступа! – Каролина от неожиданности схватилась за грудь. – Что ты делаешь там, на полу?

– Ничего, – ответил Белласис, не без труда вставая на ноги, и прищурился.

Кто этот темноволосый юноша? Где-то он раньше уже видел его. Щеки у молодого человека покраснели, словно его поймали за чем-то непристойным. Каролина по-прежнему смотрела на Стивена.