Белла Ахмадулина

Всего-то – чтоб была свеча,
свеча простая, восковая,
и старомодность вековая
так станет в памяти свежа.

И поспешит твоё перо

к той грамоте витиеватой,
разумной и замысловатой,
и ляжет на душу добро.

Уже ты мыслишь о друзьях

всё чаще, способом старинным,
и сталактитом стеаринным
займёшься с нежностью в глазах.

И Пушкин ласково глядит,

и ночь прошла, и гаснут свечи,
и нежный вкус родимой речи
так чисто губы холодит.

1960

Сентябрь

Ю. Нагибину

Какие новости у вас в календаре?
А впрочем, мне до них какое дело —
и в январе живу, как в сентябре,
настойчиво и оголтело.

Сентябрь, не отводи твое крыло,

твое крыло оранжевого цвета.
Отсрочь твое последнее число
и подари мне промедленье это.

Повремени и не клонись ко сну.

Охваченный желанием даренья,
как и тогда, транжирь свою казну,
побалуй все растущие деревья.

Что делалось! Как напряглась трава,

чтоб зеленеть с такою полнотою,
и дерево, как медная труба,
сияло и играло над землею.

На палисадники, набитые битком,

все тратилась и тратилась природа,
и георгин показывал бутон,
и замирал, и ожидал прироста.

Испуганных художников толпа

на цвет земли смотрела воровато,
толпилась, вытирала пот со лба,
кричала, что она не виновата:

она не затевала кутерьму,

и эти краски красные пролиты
не ей – и в доказательство тому
казала свои бедные палитры.

Вы не виновны! На другой мотив

вы мажете холсты до одуренья.
По меньшей мере – здесь шалил Матисс
и, как за кисти, брался за деревья.

Он виноват, но виноват давно!

Бывает слабость в старом человеке.
Но все это, что желто и красно,
что зелено, – пусть здравствует вовеки!

Как пачкались, как били по глазам,

как нарушались прежние расцветки.
И в этом упоении базар
все понижал на яблоки расценки.

Январь 1960

«Когда моих товарищей корят…»

Андрею Вознесенскому