Белла Ахмадулина. Любовь – дело тяжелое!

Дружество в особом смысле слова указано, завещано нам Пушкиным. И отчасти это подражание его умению так чудно любить тех, кого он любил. Хорошо любить так, как Пушкин любил Дельвига, и быть так любимым, как Дельвиг Пушкиным. Я по мере жизни не утратила ощущение моей кровной соотнесенности с теми, кого я могу называть своими друзьями, своими товарищами. Но это совершенно не значит, что мы каждую минуту видимся, в обнимку сидим на завалинке или, там, на диване. Моя дружеская любовь к Булату Шалвовичу Окуджаве так же свежа, как много-много лет назад, мы соседствовали в дачной местности, но я не могла прийти, не предупредив, не спросив его… Моя верность в дружбе была испытана в некоторых суровых обстоятельствах. И здесь я могу с любовью упомянуть Владимира Войновича в те времена, которые приходились ему весьма тяжелыми, весьма опасными. Я почти с ним не расставалась. Я боялась за него, и во мне вдруг возникла какая-то молодая бодрость: то есть вот если бы я знала, что ему что-то угрожает, мне было бы лучше, чтобы я разделила с ним эту опасность.

О ком же из многочисленных друзей, приятелей и предполагаемых возлюбленных Беллы Ахмадулиной (до того как она вышла замуж за Бориса Мессерера и остепенилась) можно смело говорить, что вот их она действительно любила? Той, самой важной для нее, любовью-дружбой. Дмитрий Быков писал: «Задевали ее немногие – Нагибин, скажем, с которым она расставалась и не могла расстаться семь лет; случившийся во время съемок фильма «Живет такой парень» мимолетный роман с Шукшиным (он позвал ее на крошечную роль журналистки) никакого следа в ее жизни не оставил, и таких случайных связей было множество, и Василий Аксенов в «Таинственной страсти» этого не скрывал, хотя сам обожал Ахмадулину с почтительной дистанции, не желая омрачать страстями высокую литературную дружбу.

А вот роман с Вознесенским, видимо, был, о чем он и написал с горечью: «Мы нарушили Божий завет – яблок съели. У поэта напарника нет – все дуэты кончались дуэлью». Это могло быть адресовано кому угодно, но посвящение у стихов было: шестидесятники вообще жили на виду, это спасло их от многих возможных ошибок. Люди смотрят, надо соответствовать».

Слухи о Вознесенском и Ахмадулиной действительно ходили, вплоть до того, что еще до развода у них с Евтушенко было что-то вроде «брака втроем», и что в конце концов Ахмадулина разорвала эти странные отношения и выбрала Вознесенского. Никто из них этого, впрочем, не подтверждал, да и их общие друзья не комментировали такие слухи.

Тем более, если у них и был роман, он продлился так недолго, что может смело быть занесен в разряд мимолетных. А вот дружба осталась надолго. «Вознесенский и Ахмадулина в те годы будто нарочно дразнили любопытных, слишком часто и всюду появляясь вместе, – пишет Игорь Вирабов в книге «Андрей Вознесенский». – Рядом были и другие – но какие-то сердечные ниточки все же связывали эту поэтическую парочку, что не заметить было трудно».

Зоя Богуславская, жена Вознесенского, в свою очередь говорила: «Конечно, с Беллой у Андрея были отношения особые. Эти отношения можно назвать такой сильной дружеской влюбленностью, продолжавшейся до самых последних дней. Когда-то, узнав, что Андрюша женился (хотя мы еще не были официально женаты), она приехала в Переделкино в Дом творчества, где мы обитали (пока своей квартиры не было), и повесила мне на шею свой опаловый крестик. Это был такой жест, она сняла, встала на колени и сказала: «Он тебя выбрал»… На каждый ее день рождения Андрей ехал с самого утра к Белле с цветами… Ну, только в последние годы стало сложнее, это было связано и с его, и с ее болезнями, проблемами… Они же и похоронены всего в нескольких десятках метров друг от друга…»