Белла Ахмадулина. Любовь – дело тяжелое!

Сперва дитя явилось из потёмок
небытия.
В наш узкий круг щенок
был приглашен для счастья.
А котенок
не столько зван был, сколько одинок.

С небес в окно упал птенец воскресший.

В миг волшебства сама зажглась свеча:
к нам шел сверчок, влача нежнейший скрежет,
словно возок с пожитками сверчка.

Так ширился наш круг непостижимый.

Все ль в сборе мы? Не думаю. Едва ль.
Где ты, грядущий новичок родимый?
Верти крылами! Убыстряй педаль!

Покуда вещи движутся в квартиры

по лестнице – мы отойдём и ждём.
Но всё ж и мы не так наги и сиры,
чтоб славной вещью не разжился дом.

Останься с нами, кто-нибудь вошедший!

Ты сам увидишь, как по вечерам
мы возжигаем наш фонарь волшебный.
О смех! О лай! О скрип! О тарарам!

Старейшина в беспечном хороводе,

вполне бесстрашном, если я жива,
проговорюсь моей ночной свободе,
как мне страшна забота старшинства.

Куда уйти? Уйду лицом в ладони.

Стареет пёс. Сиротствует тетрадь.
И лишь дитя, всё больше молодое,
всё больше хочет жить и сострадать.

Дивно уже в ангине, только ожил

от жара лоб, так тихо, что почти –
подумало, дитя сказало: – Ёжик,
прости меня, за всё меня прости.

И впрямь – прости, любая жизнь живая!

Твою в упор глядящую звезду
не подведу: смертельно убывая,
вернусь, опомнюсь, буду, превзойду.

Витает, вырастая, наша стая,

блистая правом жить и ликовать,
блаженность и блаженство сочетая,
и всё это приняв за благодать.

Сверчок и птица остаются дома.

Дитя, собака, бледный кот и я
идём во двор и там непревзойдённо
свершаем трюк на ярмарке житья.

Вкривь обходящим лужи и канавы,

несущим мысль про хлеб и молоко,
что нам пустей, что смехотворней славы?
Меж тем она даётся нам легко.

Когда сентябрь, тепло, и воздух хлипок,

и все бегут с учений и работ,
нас осыпает золото улыбок
у станции метро «Аэропорт».

А что же за девочка, о которой пишут и Нагибин, и Аксенов? По словам Аллы Нагибиной, Ахмадулина долго надеялась, что сможет вернуться к мужу, а потом стала советоваться с Галиной Сокол, что предпринять. «Белла и Галя Сокол пошли в детский дом, – рассказывала она. – У них там была знакомая директриса. И она без всяких документов Гальке отдала мальчика, а Белке – девочку. Ахмадулина дала дочке Анне свою фамилию, а отчество – Юрьевна. Она надеялась, что с ребенком Нагибин ее примет обратно. Но этого не произошло».

История странная, тем более что всем было известно – Нагибин не слишком любил детей. Он не понимал, как можно работать в доме, где плачет маленький ребенок. За свою длинную жизнь он был женат шесть раз, но ни одна из жен не смогла уговорить его завести ребенка. А к тому времени как рухнул его брак с Ахмадулиной ему было уже под пятьдесят, и менять привычки он тем более не собирался. Так что неудивительно, что история с приемной девочкой, если она действительно была, и действительно с такой целью, на него не подействовала.

«Белле не удалось принести в его дом этого ребенка, – рассказывала Алла Нагибина. – Он сказал: «Даже ради него я жить с тобой не буду!» И никогда эту девочку не воспитывал. Где-то Белла с ней перекантовывалась».