Белла чао (1943) (СИ)

Долечиваться меня отправили в Центральный госпиталь в Ливно, запихнув в один из грузовиков с добычей. Вот так всегда, когда нужен — так и лимузин под задницу подгонят, а как сделал дело — гуляй, вася, трясись в грузовике. И не то чтобы мне было сильно обидно на попутной машине ехать, тут война и нефиг лишние претензии предъявлять, но сильно донимала боль.

Довезли меня к утру, когда я думал что уже совсем помру, но ничего, вкололи болеутоляющего, посмотрели, хмыкнули, уложили в койку и велели дожидаться Исидора Папо. Верховный штаб тоже перебирался в Ливно, поближе к возводимой авиабазе, и его службы разметало между Мрконич Градом, Купресом и Бугойно, вот доктор и катался туда-сюда.

Недели две.

А кто я такой, чтобы с докторами спорить, тем более на третий день приехали и Живка с Альбиной, и остальные наши недолеченные, включая Марко? Тепло, светло, мухи не кусают, кормят, спать можно вволю…

Зато новости все время шли хорошие, даже отличные. Из двенадцати дивизий 11-й итальянской армии греки разоружили три — «Пинероло», «Модену» и «Пьемонте». Не целиком, но помимо них и отдельные части других дивизий тоже. Причем не только разоружили — тысяч двадцать солдат ушло к партизанам, драться с Вермахтом. Но немцы сами виноваты, после того, как они вырезали на Кефалонии дивизию «Акиви», и во многих других местах расстреливали сдавшихся, союзников у них поубавилось, разве что чернорубашечники остались.

В Черногории и Албании партизаны обстоятельно подготовились заранее, напечатали кучу плакатов и листовок, даже радиостанцию на итальянском запустили. И там фактически перестали существовать дивизии «Эмилия», «Тауринезе», «Венеция» и «Феррара», еще пару-тройку серьезно ободрали в Боснии и Хорватии. Всего, по моим прикидкам, за неделю-другую в руки югославов, албанцев и греков попало восемьдесят-девяносто тысяч винтовок и автоматов. В Боснии и Санджаке к партизанам тоже перешло тысяч двадцать солдат, из них Верховный штаб по договоренности с итальянскими офицерами сформировал три дивизии — «Гарибальди», «Мадзини» и «Каттанео».

Коренной перелом, не Курск, конечно, но по нашим масштабам вполне. В России дело тоже шло веселее, Красная армия освободила Орел, Белгород и Харьков и вышла к Днепру почти на всем его протяжении. Англичане же с американцами, после стремительной Сицилийской кампании, рассчитывали так же легко взять низ «сапога», но немцы успели где разоружить, где привести в подчинение итальянские части, закрепиться и наступление заглохло на линии Салерно-Фоджа.

Дергающая боль с каждым днем донимала меня все больше, перед приездом Папо я даром что на стенку не лез, но счастлив мой бог — абсцесс прорвался за пять минут до прихода доктора. Исидор тут же поволок меня резать, страшно ругаясь на своих врачей, не сумевших вовремя диагностировать внутреннее воспаление. Почистил, понаставил дренажей, а потом приказал готовиться к перелету.

— Это еще куда?

— В Бари, к союзникам.

— Зачем? — вот только перелетов мне и не хватало.

— Если случится острый сепсис, то здесь мы ничего сделать не сможем.

— Можно подумать, там смогут!

— Смогут, у них есть новое лекарство, пенициллин.

— Ну так его сюда привезти проще?

— Привезти мало, надо уметь использовать.

Вот меня под уверения, что тут всего час лететь и запихали в Дуглас ДС-3. У одной американской авиакомпании была реклама «Если вы захотите еще раз пролететь по небу в железной трубе — приходите к нам!», вот в точности. Железная труба, ребра каркаса, прямоугольные окна между ними. Откидные полки для носилок, крики «Let’s go, let’s go!» улыбчивых американских летчиков, даже не глушивших двигатели после посадки… Мгновенно разгрузили, мгновенно загрузили и на рулежку.

Я все в небо таращился — вдруг бомберы налетят, но нет, взлетели без проблем, набрали высоту над громадным болотом и легли на курс носом на юг. А внутри нихрена не пассажирский лайнер: ревут двигатели, воняет бензином и маслом, дует из всех щелей. А вместо мягких кресел — сплошное железо, люди вперемешку с грузом, никакого разделения на пассажирский и багажный отсеки, чисто Иона во чреве кита.

Минут через десять-двенадцать затрясло, самолет прямо швыряло, я уж и не знал за что хвататься и только помогал больничаркам и остальным удерживаться на месте. Летчик в наушниках поверх фуражки дверь в кабину открыл, прокричал «sea, морже, морже», показал вниз, а потом колечко пальцами. Сунулся к окну — точно, уже над морем летим, оттого и болтанка.

Перелет короткий, примерно час, но уж больно стремно в таком аппарате летать, каждую минуту на часы смотрел — долго ли еще. И проглядел момент, когда на нас вышла пара мессеров. Или «центауро», черт их разберет.

Первая очередь хлобыстнула по фюзеляжу, продырявила обшивку и буквально разорвала в клочья парня на носилках, забрызгав кровью всех его соседей. Я на автомате свалился в укрытие, под окно и только внизу понял, какую глупость сделал — там же не стена, там такой же тоненький алюминиевый корпус.