Белла чао (1943) (СИ)

Летчики кинули наш самолет в сторону, а потом резко свалили вниз, мимо с ревом проскочила тень с крестами. В хвосте кричали, кто в сознании, цеплялись руками за лонжероны и шпангоуты, а я бесился от невозможности хоть как-то повлиять на воздушный бой и полет. Вторая очередь пробила настил прямо у моей ноги, заискрили провода, дернулся и затих еще один боец на носилках… Оставалось только молиться и призывать проклятия на головы истребителей.

Может, это и помогло, немцы резко отвернули в сторону — с юга появились серебристые самолеты с белыми звездами. Они же и довели нас до аэродрома в Бари. Сели как в песне — на одном крыле, у второго добрую треть как пилой отрезало. Ранило бортмеханика, досталось и пятерым пассажирам, да еще троих насмерть, а у меня только разорванная в клочья одежда — сам того не замечая, прижимался к пробоине с острыми краями и вертелся. И две глубокие царапины. Мистика.

Дальше высшие силы передали меня сразу в лапы медиков: деловитые американцы на «раз-два» перегрузили нас на машины с красными крестами, над убитыми тут же прочитал молитву армейский капеллан с лентой на шее, и уже через полчаса меня осматривал врач, подозрительно похожий на Ловца из приснопамятного сериала MASH.

Вообще весь 45th General Hospital крайне напоминал киношный, только без вертолетов. Джипы, во всяком случае, точно такие же.

И началась у меня сущая лафа на чистых простынях, с двумя ежедневными осмотрами, кормежкой от пуза и уколами пенициллина.

Разве что споры в палатке на сорок коек доставали — американцы в простоте душевной собрали всех пациентов с Балкан вместе, не разделяя греков, албанцев, сербов, хорватов, мусульман, христиан, коммунистов, монархистов…

У ребята из Небраски или Вайоминга с кругозором так себе, для них что сейчас, что в мое время все жители Китая поголовно китайцы, все жители России — русские, все жители Балкан — балканцы и пофиг, что это десятки народов.

Собачились, в основном, греческие монархисты с коммунистами — вот и сейчас они спорили, как им обустроить Элладу. Горячо так, с криками, с подколками, будь они здоровые — непременно подрались бы, а так ограничились перепалкой.

Между раскладными койками бочком ко мне пролез светловолосый паренек с клипбордом и карандашом в руках:

— Хелло, я капрал Эндрю Мак-Кэрроу, писарь госпиталя. Мне сказали, что вы говорите по-английски?

— Немного.

— Отлично! — он широко улыбнулся и присел на краешек моей временной кровати. — Давайте по порядку… Имя?

— Владимир.

— Фамилия?

— Сабуров.

— Сабуров? — поперхнулся он и внезапно перешел на русский. — Из Советского Союза?

— Нет, я родился в Югославии. А вы…?

— Андрей Макаров, родители эмигрировали в двадцатом.

— Мои тоже.

Он шустро заполнил учетную форму, пообещал навестить еще и спросил, не нужно ли мне чего — сигарет, станка для бритья или других мелочей?

— Спасибо, Андрей, я не курю. А мелочи… Как вообще называется это место и как мне связаться с моим начальством?

— Битонто, округ Бари. В самом Бари вроде бы есть миссия вашей Народной армии, я уточню.

И убежал переписывать других. А у меня случился затык — все крутил название городка и никак не мог понять, почему оно меня так зацепило.

Да и госпитальная палатка — не лучшее место чтобы ловить ускользающую мысль. То орут, то процедуры, то новости с фронтов, то новеньких привезли, то стареньких выписывают… И это у нас еще поток не такой большой, как в развернутых рядом 33-м и 35-м полевых госпиталях, бои под Фоджей нешуточные, даже бомбардировщики пару раз к Бари прорывались, вокруг зенитки гремели. Опомнились немцы, спохватились, перебросили часть войск из Греции и Югославии в Италию, вот и не вышло у союзников быстро, как на Сицилии.

Выбрался я наружу, отдышаться от пропитавшей все карболки, да подумать без суеты и тут нате вам — шествуют навстречу господжица Проданович и майор Стюарт, сияющий, как золотой соверен.

— Ну здравствуй, противный мальчишка, — потрепала Мила меня по щеке.

— Как вы меня нашли?

— С трудом, — выдал лучшую из своих лошадиных улыбок Стюарт.

— Я работаю в миссии НОАЮ в Бари, — объяснила Милица, — к нам попадают списки всех доставленных сюда пациентов.

— А почему с трудом?

— Обычно списки делают на машинке, а твой был от руки.

Честно говоря, я не очень понял, как это могло вызвать трудности, но Стюарт объяснил:

— Вокруг Бари несколько городков с похожими названиями, Битонто, Битритто, Битетто, Бинетто, поди различи, если почерк неровный.

И тут я как понял! Бинетто, Луиджи Рокавини! Пока я там соображал, куда бежать и как добраться, Стюарт надулся еще больше и весьма пафосно сообщил:

— Владо, я имел честь просить руки вашей тети и она согласилась. Мы будем рады видеть вас на бракосочетании.

Я повернулся к Милице, она только печально улыбнулась краешками губ, словно говоря «А куда деваться?». И в самом деле, не на меня же рассчитывать, а так… уедет в Англию, устроит жизнь…

— Спасибо за все, тетя.

— Я пришлю адрес, противный мальчишка, обязательно навести нас.

— Да-да, Владо, обязательно! И на свадьбу тоже!