Белларион. Жатва.

Белларион взял пергамент и с удивлением прочитал написанные на нем незнакомым почерком слова: «Его превосходительству синьору Беллариону Кане, принцу Вальсассина». Он нахмурился, и его щеки слегка порозовели.

— Кто посмел? — сурово спросил он, вскинув голову. — Кто вскрыл печать письма, адресованного мне?

— Вы лучше ознакомьтесь с его содержанием, — повелительным тоном произнес Карманьола.

«Синьор принц, мой дорогой друг, — гласило послание, — ваша незыблемая верность мне и мое тщание спасли прошлой ночью Верчелли от удара, который, не предупреди вы о нем, застал бы нас врасплох и мог закончиться капитуляцией города со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне хотелось бы еще раз напомнить вам, что я являюсь вашим должником и вас ожидает самая высокая награда, если вы и впредь будете служить мне столь же верно, как и раньше».

Письмо было подписано: «Теодоро Палеолог Монферратский».

Белларион поднял глаза от пергамента и с презрением в голосе спросил:

— Кто изготовил эту подделку?

— Маркиз Теодоро, синьор принц, — поспешил ответить Карманьола. — Письмо написано им самим и запечатано его печатью, как подтвердила мадонна Валерия. Теперь вы понимаете, почему я осмелился вскрыть его?

Белларион недоверчиво посмотрел на принцессу.

— Это рука моего дяди, синьор, — негромко проговорила она, и их взгляды на секунду встретились.

Он перевернул пергамент и увидел на нем печать и герб с изображением оленя. Затем его лицо прояснилось, и он расхохотался; он сделал шаг назад, подтащил поближе стул и сел к столу.

— Давайте начнем по порядку. Как это письмо попало к вам, Карманьола?

Карманьола кивнул в сторону Беллуно, и тот пояснил:

— Этим утром мои часовые задержали одного шутника, появившегося со стороны города. Он настаивал на немедленной встрече с вами, но сначала его привели ко мне, и я задал ему несколько вопросов. Оказалось, что это был посыльный. Я спросил у него, какого рода послание могло быть отправлено к вам из Верчелли. Он отказался отвечать, но после того, как я немного надавил на него, он вручил мне вот это письмо, которое я поспешил передать в руки синьора Карманьолы.

— А тот, увидев печать и надпись, поспешил вскрыть письмо, и содержание написанного полностью подтвердило его подозрения, — закончил за него Белларион.

— Именно так оно и было.

Белларион облегченно откинулся на спинку стула и, презрительно окинув взглядом собравшихся, расхохотался в лицо Карманьоле.

— О Боже, Карманьола! Я иногда боюсь, что вы плохо кончите.

— Зато я точно знаю, как закончите вы, — услышал он дерзкий ответ, изрядно удививший его.

— Остальные придерживаются того же мнения? — обратился Белларион к сидящим за столом. — Неужели никто даже не усомнился в обвинениях Карманьолы в мой адрес?

— Я не согласен с ними, — возразил Штоффель.

— Я не причисляю вас к безмозглым болванам, Вернер.

— Вам будет мало одних оскорблений, чтобы оправдаться, — сердито заявил да Тенда.

— И вы тоже, Уголино! И вы, мадонна, и даже вы, синьор маркиз! Ну и ну! Возможно, оскорбляя вас, мне и не удалось бы оправдаться, но в нашем распоряжении имеется это письмецо, которое лучше всего свидетельствует о моей невиновности. Неужели вы сами не заметили фальши в каждой его строчке, в надписи на нем, в самой печати, наконец?

— Синьор, вы хотите сказать, что письмо подделано? — спросила его принцесса.

— Вовсе нет, — вы же сами засвидетельствовали обратное. Но прочитайте его еще раз.

Он подтолкнул письмо на середину стола.

— Маркиз Теодоро невысокого мнения о вашей сообразительности, Карманьола, и, похоже, он оказался прав. Спросите себя сами: будь я в самом деле другом и союзником Теодоро, неужели он захотел бы лишить меня возможности и дальше помогать ему? Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кому адресовано письмо, мое имя указано на самом видном месте, ну и для полной ясности оно, разумеется, подписано его отправителем. И это еще не все: письмо запечатано гербом Монферрато, так что первый же, кому оно попадает в руки, имеет все основания поинтересоваться, о чем это маркиз Теодоро может извещать меня.

— Наверное, предполагалось, что солдаты немедленно отведут посыльного прямо к вам, — возразил Карманьола.

— Ой ли? Разве не странно, что посыльный был схвачен в расположении ваших войск, Карманьола, далеко в стороне от осадной линии, находящейся между Верчелли и Квинто? Но зачем мы тратим время на пустяки? Перечитайте письмо сами и попробуйте найти в нем хотя бы одно слово, ради которого его стоило бы отправлять мне — если, конечно, не считать вполне очевидного намерения возвести на меня подозрения. Теодоро явно перестарался и разоблачил себя сам вместо того, чтобы уничтожить меня.

— Точно такие же аргументы я уже приводил им, — сказал Штоффель.

— И они не смогли убедить их? — не веря своим ушам, воскликнул Белларион.

— Конечно, нет, грязный предатель! — рявкнул Карманьола. — Всякий на вашем месте принялся бы рассуждать подобным образом, лишь бы запутать нас.

— Вы сами, Карманьола, рискуете запутаться — и очень сильно — в сетях, которые плетет Теодоро.