Беллерофонт

Алина еле слышно усмехнулась:

– Да, небогатая характеристика. Как мало в наш век людей интересует! Достаточно указать род занятий, ближайших родственников (если таковые, конечно, имеются, ведь это само по себе большая редкость) и название патологии. Вот и всё, во что стала укладываться человеческая жизнь. Чертовски мало!

Мирослав замолчал и виновато посмотрел на Алину. Он постоянно чувствовал себя неловко рядом с этой необычной девушкой, но как ни странно, это его не отпугивало, как отпугивает в подобных случаях большинство мужчин, а наоборот, притягивало к ней. Видя, что разговор не очень клеится, лейтенант Стоянович попытался перевести тему:

– Как получилось, что ты знакома со своим дядей?

Взгляд Алины вдруг потеплел:

– О, это удивительная история! Мой дядя – просто потрясающий человек, он сам настоял на том, чтоб ему не препятствовали в общении с биологическими родственниками. Моя биологическая мать даже не была знакома с отцом, чьим братом являлся Артур, да и не горела желанием. Представь, у нее прижилось сразу десять эмбрионов!

– Десять?! Ты шутишь?

– Какие там шутки, она просила удалить хотя бы два из них. Ей сказали, что это возможно, только если биологический отец подпишет согласие. А отец пришел с этим вопросом к Артуру. Артур, между прочим, поддерживал отношения со всеми биологическими родственниками, о которых ему было известно, даже если сами родственники были от этого не в восторге!

Алина рассмеялась и сквозь прозрачную маску стали видны маленькие морщинки вокруг ее глаз. Мирославу они показались очень милыми, и неожиданная волна нежности накрыла его. Опустив глаза в свою тарелку, лейтенант заметил, что он, полностью поглощенный Алиной, так и не притронулся к еде. А между тем, девушка продолжила свой рассказ:

– Так вот, дядя категорически запретил отцу что-либо подписывать!

– Не сочти меня за бездушного негодяя, но, чем он руководствовался? Ведь это же было крайне рискованно! Лучше было выносить восьмерых, чем потерять всех!

– Да, все вокруг это твердили, но он был непреклонен, ведь дядя мыслит другими категориями. Короче, Артур уговорил отца не соглашаться на редукцию эмбрионов!

– Но чем он это мотивировал, ты так и не сказала?

– Это довольно сложно объяснить с учетом современных реалий! Те, понятия, которыми оперирует мой дядя, нынче непопулярны… Поэтому я стараюсь посторонних в это не посвящать!

– О чем ты говоришь? Расскажи мне…

– В общем, он сказал, что редукция – это ГРЕХ… Ты знаешь, что такое ГРЕХ?

Алина употребила старое английское слово, значение которого было, однако, безусловно знакомо лейтенанту Стояновичу.

Глаза Мирослава еще больше округлились, и, хотя он понимал, что выглядит глупо, он никак не мог совладать с собой и все смотрел на Алину, часто моргая. Глядя на лейтенанта, девушка засмеялась:

– Вот видишь, ты тоже сделал это страшное лицо! Как будто смог вдруг рассеялся, и выглянуло солнце! Я уже привыкла к такой реакции, не волнуйся! Есть слова, которых даже нет в современном языке, но которые и есть самые важные! Бог, грех, любовь, семья… Все эти понятия теперь встретишь разве что, в книгах, написанных на мёртвых языках. А между тем, благодаря тому, что некоторые до сих пор не забыли этих слов, у меня даже в наше время есть настоящая семья. И это очень дорогого стоит. Не говоря уже о том, что, неизвестно, появилась бы я вообще на свет, не вмешайся Артур. А так, все десять детей удалось выносить и произвести на свет. И все десять, представь себе, живы и по сей день, и мы очень тесно общаемся. Мы часто собираемся дома у дяди.

Алина замолчала и поднесла трубочку отверстию под маской, чтобы попить воды. Мирослав молчал, не зная, что ответить. Эта девушка, с ног до головы закутанная в латекс, так легко рассуждала о таких простых, но, в то же время, таких нереальных в наше время вещах, словно бы и не произошло за эти столетия столько печальных, разрушительных и необратимых событий.