Беллилия. Убийца или жертва?

Все ждали ее ответа, а она молчала, обдумывая, как бы это лучше объяснить. Наконец сказала:

– Беллилия хорошенькая, а для Бена, по-моему, главный интерес в том, чтобы на картине все выглядело безобразным.

– Это несправедливо. Я же говорил, что стараюсь рисовать все так, как вижу, а главное – быть честным.

– Он никогда не смог бы увидеть ничего безобразного в Беллилии, – со всей определенностью заявил Чарли.

– А ты видел, что он сделал с красным сараем? Ему удалось обнаружить зло даже в таком живописном пейзаже.

Вошла Ханна и сказала, что обед готов.

– Нельзя обнаружить зло там, где его нет, – возразил Чарли. – И я не боюсь позволить ему сделать портрет Беллилии.

– Мне будет очень интересно посмотреть, что из этого получится, – сказала Эллен.

– Вы будете первой, кому я предоставлю возможность для критики, – пообещал Бен и встал проводить гостей в столовую.

Обед начался с устриц, как и предупреждала Мэри Беллилию, поэтому она заранее попросила Чарли не прикасаться к первому блюду, – вот он и хрустел теперь кусочками крекера.

Сидевшая с ним рядом Эллен поинтересовалась, почему он не ест устриц.

– Неужели опять желудок, Чарли?

– Да нет, просто я не голоден. – И чтобы избежать продолжения дискуссии на неприятную тему, он решил сделать ей комплимент: – А ты сегодня особенно хорошо выглядишь, Нелли. Что ты с собой сделала?

Бледные щеки Эллен покрылись яркими пятнами. Много лет прошло с тех пор, как Чарли учил ее играть в теннис и сидел рядом с ней на повозке с сеном. Тогда она была для него Нелли. «Провожая Нелли домой…» – весело напевал он, хотя со слухом у него было не все в порядке. Она почувствовала сейчас, как вспыхнуло лицо, и испугалась, что горящие щеки выдадут обуревающий ее стыд. Но краска была ей как раз к лицу. Недаром Эбби одолжила ей свое шерстяное платье ярко-вишневого цвета.

– В чем секрет, Нелли? – продолжал допытываться Чарли. – Ты расцветаешь от любви? Да?

Ханна поставила между ними тарелку с горячими гренками, и Эллен стала тщательно намазывать маслом свой кусок. Она так разволновалась, что Чарли оставил ее в покое и начал прислушиваться к разговору Бена с Эбби.

Беллилия тоже слушала их разговор, но не принимала в нем никакого участия.

– Сначала я хотел изобразить ее такой, какой ее увидел Чарли в тот день, на веранде отеля. Вдова, вся в черном. На заднем фоне высокие и холодные голые скалы – как символ жестокости и равнодушия самой природы и безжалостного мира, с которым должна бороться слабая женщина.

– С ума сойти! – воскликнула Эбби. – Но почему вы передумали?

– Картина соответствующих гор отсутствует. Задний фон не получится.

– Но можно срисовать горы с какой-нибудь фотографии.

– Я так не работаю. Более того, модель должна выглядеть хрупкой, тоскующей вдовой. Когда я впервые услышал их историю, она показалась мне такой романтичной, что я дал волю воображению, забыв о реальности.

– Но история-то реальная.

– А субъект ее изменился. Вместо худенькой опечаленной вдовы мы видим милую, послушную жену с пышным бюстом. Линии уже не прямоугольные, а… – Он изобразил руками то, что хотел сказать. – Поэтому на портрете должна быть изображена женщина вполне довольная своей жизнью, так как ей удалось успешно справиться с самым главным предназначением женщины: создавать мужчине полный комфорт.

– Очень лестное определение, – заметил Чарли.

– Да вы просто самодовольный нахал! – возмутилась Эбби. Все это время она крутила свой индийский браслет, надетый на запястье поверх черного шелкового рукава.

Увидев, что гости покончили с устрицами, Бен зазвонил в колокольчик, чтобы вызвать Ханну. После чего повернулся к Беллилии и сказал:

– Когда будешь позировать для портрета, у тебя на пальце должно быть кольцо с черным жемчугом.

– С черным жемчугом? – воскликнула Эбби и с интересом посмотрела на Беллилию. – Неужели у вас есть черный жемчуг?

Беллилия бросила взгляд на Чарли. «Какое счастье, – словно говорил ее взгляд, – что я положила для Эбби другой подарок. Ведь слова Бена о кольце могли бы привести всех в замешательство: раз он так сказал, значит, он видел его у меня на руке».

– Да это не настоящий жемчуг, – объяснила она. – Я купила его в одном нью-йоркском магазине. Всего за пять долларов. Чарли сразу сказал, что оно выглядит дешевой подделкой, но я настолько не разбиралась в жемчуге, что мне оно показалось настоящим.

– Очень хорошая подделка, – заметил Бен. – Я не специалист по ювелирным изделиям, но когда увидел кольцо в первый раз, то подумал, что и платина, и бриллианты настоящие, а сама жемчужина может стоить тысячу долларов.

Эбби продолжала играть своим браслетом.

– С ума сойти! – повторила она свое любимое восклицание. – А почему ты его не носишь, Беллилия?

– Мой муж не одобряет украшения из поддельных камней, – ответила Беллилия без какого бы то ни было смущения, просто сообщая факт.

– Я очень сожалею, что обратил внимание на кольцо в тот вечер, – сказал Бен. – Если бы я так не восторгался им, Чарли мог бы вообще его не заметить.

– Не заметить черный жемчуг! – возмутилась Эбби, словно речь шла о смертном грехе.