Беллилия. Убийца или жертва?

Чарли все время молчал, желая, чтобы этот разговор скорее прекратился.

– Я уверена, что заметил бы, – сказала Беллилия. – Не мог не заметить: это было бы слишком непохоже на него. Но он не хотел обижать меня, критиковать мой вкус, поэтому сдерживался и не высказывал свое мнение, хотя кольцо ему явно не нравилось.

Чарли вздохнул.

– Мое чуткое ухо улавливает обертоны домашней ссоры, – объявила Эбби.

– Да мы с Чарли вообще никогда не ссоримся, правда ведь, дорогой?

И Эллен снова почувствовала, что под сладкой начинкой пирог кислый. Она ощущала это всегда, когда люди становились слишком ласковыми и употребляли слишком много нежных слов.

Ханна принесла ростбиф, йоркширский пудинг и разного рода гарниры. Чарли лишь прикоснулся к еде и чуть-чуть пригубил бургундское. В голове начало стучать. «Нервы, – сказал он себе с упреком. – Нервы и ничего более». Вместо круглого стола, заставленного не такими уж красивыми блюдами и тарелками из буфета миссис Беннет, он видел квадратный стол в таверне «Джеффни» и снова Бена, хозяина застолья. Картина, сложившаяся в голове Чарли, напоминала одну из импрессионистских работ – острые углы и дисгармония, сияющая скатерть и длинные горлышки бутылок рейнского вина, рука Беллилии, протянутая через весь стол к блюду с омарами, и долька лимона в смуглой руке Бена, который наклоняется над столом, чтобы рассмотреть черную жемчужину в кольце Беллилии. Обычно наблюдательный, Чарли мог бы поклясться, что никогда до того вечера не замечал у нее этого кольца, но Беллилия уверяла, что носит его уже целую неделю. Сейчас Чарли восстанавливал в памяти ту сцену, анализировал свои эмоции и проклинал себя за вспышку ревности, охватившую его, когда он увидел руку своей жены в руках Бена.

– Какой же ты педант и деспот, Чарли, – сказала Эбби, не ведая, что сыплет ему соль на рану. – И так похож на мою тетю Гарриет. Я как сейчас слышу слова твоей матери: «Мне не нравится видеть у членов моей семьи искусственные драгоценности».

Цитата была абсолютно точной. Эта фраза в полной мере демонстрировала то свойство характера покойной миссис Хорст, которое делало ее такой занудной.

– Ладно, признаю, я педант. Признаю и приношу извинения.

– Но ты прав, – заметила Эллен. – Я тоже ненавижу подделки, в чем бы то ни было.

– Конечно, он прав, – признала Беллилия. – И у каждого человека есть такое право. А у Чарли вкус настолько лучше моего, что мне всегда было не по себе, если я надевала то, что ему не нравилось.

– Браво! – воскликнула Эбби. – Слова настоящей женщины. – И, обернувшись к Эллен, добавила: – Насколько же приятнее их слышать, чем все твои феминистские рассуждения.

– Моя жена – необычная женщина, – не удержался Чарли. – Вместо того чтобы обидеться на меня, как сделали бы большинство жен, она отдала это кольцо.

– Отдала? Не может быть! – изумилась Эбби.

Бен нахмурился.

– Именно так и сделала, потому что оно мне не понравилось, – подтвердил Чарли.

Беллилия скромно опустила глаза.

– А я бы никогда не отдала, – заявила Эбби. – Наверное, в этом и есть разница между умной супругой и такой глупой, как я. Если когда-нибудь снова выйду замуж, буду приходить к тебе за советами, Беллилия.

– Сделай милость, Эбби, – сказала Беллилия, поправляя свои кружева. На ее правой руке сияло золотое кольцо с гранатами – рождественский подарок Чарли.

На десерт был торт из слоеного теста с заварным кремом. Чарли не получил ни крошки. Ханна принесла ему только заварной крем. Конечно, это было распоряжение Беллилии. Она узнала от Мэри, что будет подано к столу, и попросила ее сообщить Ханне, что можно подавать мистеру Хорсту, а что нельзя.

Он съел несколько ложечек крема и почувствовал себя еще хуже. Боль в голове становилась все сильнее. Когда Ханна обносила гостей сырами, он взял кусочек и положил себе на тарелку. Беллилия покачала головой:

– Только не горгонзол,[5] Чарли.

Произнесла она это полушепотом, но все услышали и расхохотались. Позже, когда Чарли внезапно заболел, они вспомнили ее озабоченность.

Закончилось все довольно рано. Вечер получился не очень удачным. Было слишком много тяжелой еды, а гости оказались довольно скучными. Чарли с Беллилией ушли в половине одиннадцатого. И хорошо, что они не задержались. Иначе приступ у Чарли произошел бы еще в доме Бена, и можно себе представить, какая бы началась суматоха.

Это случилось минут через десять после того, как они пришли домой. Беллилия первой поднялась по лестнице в спальню, так как Чарли никогда не ложился спать, не проверив все замки и не бросив последний взгляд на пепел в камине. Когда он вошел в спальню, она стояла перед зеркалом в своем шелковом корсете. Чарли считал корсет самым соблазнительным одеянием, которое он когда-либо видел, ну а когда видел его на Беллилии, у него сразу же возникало желание заняться с ней любовью.

Она увидела его лицо в кривом зеркале и, резко обернувшись, воскликнула:

– О, Чарли, любимый, что с тобой? Тебе плохо?

– Вовсе нет, – ответил он.

– Но тебе было плохо у Бена, я это видела. Потому и предложила вернуться домой. Ты выглядишь ужасно.