Беллинсгаузен

Случалось, русские брали в плен турецкие галиоты, бывало, и турки захватывали русские суда. Но только после боя, обгоревшие и безмачтовые, с погибшими и тяжело раненными. А тут Стройников без единого выстрела, без всяких переговоров приказал спустить флаг[61].

Двумя днями позже с той же летучей эскадры заметили 20-пушечный бриг «Меркурий». В погоню устремились два головных корабля: 110-пушечный «Селимие» и 74-пушечный «Реал-бей». Они настигли бриг, приблизились с двух сторон на ружейный выстрел и предложили сдаться. И тут произошло невероятное — бриг принял бой и, что поразительно, выиграл его. Командовал им капитан-лейтенант Александр Казарский. В разгар схватки он положил на крышку люка крюйт-камеры пистолет и приказал: кто останется последним, пусть выстрелит в порох и взорвёт бриг.

Адмирал Грейг подал рапорт царю с описанием этого случая. «Меркурий» получил 22 пробоины в корпусе, 16 повреждений в рангоуте, 148 — в такелаже, 133 дыры в парусах. Но вблизи Босфора остались беспомощно дрейфовать два адмиральских турецких корабля с повреждёнными мачтами, сбитыми реями, срезанными снастями, разбитыми в щепу русленями. Николай I отписал на бумаге: «Капитан-лейтенанта Казарского произвести в капитаны II ранга, дать Георгия 4-го класса, назначить в флигель-адъютанты с оставлением при прежней должности и в герб прибавить пистолет. Всех офицеров — в следующие чины. И у кого нет Владимира, дать Георгия 4-го класса, всем нижним чинам — знаки отличия военного ордена и всем офицерам — двойное жалованье и пожизненный пенсион. На бриг «Меркурий» — Георгиевский флаг... Повелеваю по приходе в ветхость заменить его другим, продолжая сие до времён позднейших, дабы память знаменитых заслуг команды брига «Меркурий» и его имя во флоте никогда не исчезали и, переходя из рода в род, на вечные времена служили примером потомству[62].

Сильный голос царя, голос гиганта с римским носом, закрученными усами, в неизменном мундире кирасира, голос устроителя смотров и манёвров, требующих широты площадей, марсовых полей и учебных плацев, разносился по всей России. Государь был строг и добр, милосерден и беспощаден. Он не давал поблажек ни себе, ни другим. Бесконечно любил единственную женщину — свою жену Александру Фёдоровну. Под его хозяйским глазом и флот действовал сноровисто. Чего стоили хотя бы Наварин, Анапа, Варна, Сизополь! К победам привыкли. Когда князь Меншиков доложил о сражении бригов и люгера у Монастырской бухты под началом Рикорда, царь ответил: «Кажется, адмирал Рикорд исполнил свой долг. А что наши моряки храбро дерутся, это нам не новое».

С падением Сизополя открывались дороги на Балканы. К ним стремилась Россия многие годы в прошлом. Если Варна служила базой на северной стороне Балкан, то крепость Сизополь являлась опорным пунктом флота и главной продовольственной базой. После её захвата военные действия перенеслись во внутренние области Порты.

Беллинсгаузен уже командовал 110-пушечным кораблём «Париж». Высаженный с него десант занял город Инаиду и разрушил военный завод в Самокове.

9 августа 1829 года командующий Иван Иванович Дибич-Забалканский направил Грейгу депешу с предписанием взять крепость Мидию. Когда черноморская эскадра подошла к ней, то все увидели прочные высокие стены, с которых открыли пальбу сотни орудий. Началась артиллерийская дуэль. На борту у Фаддея находился командир десанта контр-адмирал Иосиф Иванович Стожевский, участник взятия Анапы, Варны, Коварны и Сизополя, награждённый орденом и золотой саблей «за храбрость». Когда начали рушиться стены, он попросил Фаддея просигналить «Иоанну Златоусту» и «Пимену», чтоб продолжали стрельбу по крепости. А другие корабли приступили бы к высадке десанта.

— Ну, не поминайте лихом! — побледнев от волнения, произнёс Стожевский, когда баркасы с солдатами и матросами, по полусотне с каждого корабля, и одной пушкой устремились к берегу.

Однако встреченные картечью десантники не смогли взять Мидию штурмом и вернулись на суда. Только появление на рейде всей эскадры Черноморского флота, сокрушительная бомбардировка и вторичная высадка десанта подорвали моральный дух турецкого гарнизона. Солдаты начали покидать крепость.

С падением Мидии завершилась кампания 1829 года. Перед русскими войсками открывалась дорога на Константинополь.