Беллисима

Когда Артуро, обескураженный таким приемом, исчез за дверью, из комнаты вышел молодой смуглый красавец и обнял Линду, застывшую у стены.

— Кто это был? — спросил он.

— Какая тебе разница, Бейби, — устало отозвалась Линда.

На следующее утро к Линде Миранде заявилась сама Габриела. Пока девушка запутанно объясняла, что ей необходимо переговорить с Индейцем, Линда, не таясь, разглядывала ее.

Миловидна, ничего не скажешь, как раз во вкусе сентиментального Артуро: круглое личико, пушистые волосы, невинное сияние глаз. Такие девушки обычно очень нравятся опытным мужчинам, у которых богатое прошлое. Эта мнимая беззаботность, трогательное, детское выражение лица... Именно из таких невинных деток получаются жены-крокодилы, которые умеют как следует держать мужчину.

— Артуро Гонсалес в данную минуту находится на пересечении улиц Росаледа и Сан-Луиса. Боюсь, он там застрянет надолго, — сказала Линда.

— А что там происходит? — с тревогой спросила Габриела.

Линда едва подавила зевок — настолько пресной показалась ей эта девочка.

— На крыше одного из зданий находится самоубийца, — объяснила она. — Он уже добрых полчаса собирается свести счеты с жизнью. Думаю, Индеец сейчас стоит на крыше и уговаривает его этого не делать, уверяя, что жизнь прекрасна и удивительна.

Девчонку как ветром сдуло. Линда проводила ее скучающим взглядом, хотя в глубине души ее грызла ревность: и этой пустышке Артуро отдал предпочтение! Что ж, и она не останется в долгу. И тут словно в ответ на ее мысли дверь открылась и в ее служебный кабинет ввалился Бейби.

—Слушай! — возмутилась Линда. — Я же тебе говорила, не приходи сюда. Это полицейский участок, а не дом свиданий!

—Ты еще добавь, что передо мной инспектор Миранда, а не моя любимая Линда, — изобразил обиду Бейби.

—Ладно, не дуйся. Сядь здесь и подожди меня — мне надо наведаться к шефу. Понятно?

—Спасибо, что не гонишь, — покорно отозвался Бейби.

Линда как будто в воду глядела, когда сказала Габриеле, что Индеец возьмет на себя трудное дело по уламыванию самоубийцы и попытается отговорить его от отчаянного шага.

Артуро в самом деле стоял на крыше в пяти шагах от этого безумца.

Демокрасио и комиссар Лопес, вместе с которыми он патрулировал улицы, стояли внизу, у машины, тревожно вглядываясь в две фигуры на краю крыши и проклиная самоубийцу на чем свет стоит.

Внизу собралась толпа, любопытная до такого рода зрелищ. Кое-кто даже заключал между собой пари, бросится ли вниз сумасшедший, или красноречие полицейского пробьется сквозь овладевшее самоубийцей безумие.

Примчались телевизионщики, охотники за сенсацией. Смазливая тележурналистка вела репортаж с места происшествия, снабжая его комментариями, которые заставляли Лопеса и Демокрасио скрежетать зубами от ярости. Речь шла о жизни и смерти их товарища, который сейчас балансировал на краю крыши, разливаясь соловьем перед этим идиотом, а тут — лепет тележурналистки, полный дутого пафоса и телячьего восторга. Журналистка, не теряя надежду получить интервью от обоих полицейских, то и дело совала им под нос микрофон, от которого они с негодованием отворачивались. Устав от своих бесплодных попыток что-то выудить из полицейских, она обратилась к заплаканной девушке, стоящей рядом с ними и не отрывающей глаз от двух фигур на крыше.

— Вы переживаете за вашего жениха? Или мужа?.. Ребята, снимите мне ее крупным планом, — не дождавшись ответа от Габриелы, сказала она своим коллегам.

...Артуро Ронсалес, стоя на краю крыши, и в самом деле ораторствовал, как Цицерон, под направленным на него дулом револьвера.

—Парень, я понимаю, тебя оставила жена, — говоря это, он сантиметр за сантиметром все ближе придвигался к самоубийце, — это предательство, ты прав. Но то, что собираешься сделать ты, — еще более худшее предательство. Ведь твои дети... ты хочешь оставить их, бросить на произвол судьбы? Кто о них позаботится теперь, кроме тебя? За что пострадают дети? Умоляю тебя, отдай мне оружие и... давай поговорим, как двое мужчин.

—Не подходи! — заорал самоубийца. — Не подходи! Я выстрелю, я тебя убью!

—За что? — вразумлял его Артуро, точно не замечая наведенного на него оружия. — За то что я хочу помочь тебе?

—Не знаю, ничего не знаю, — весь дрожа, дико вскричал самоубийца.

—Да, ты в таком состоянии, что не можешь относиться к произошедшему адекватно. Поверь, это пройдет. Подумай о детях, умоляю тебя, подумай о своих детях... Ну... дай же мне револьвер...

В эту секунду грянул выстрел.

В толпе, собравшейся внизу, завизжали. Артуро покачнулся. Демокрасио стал целиться в самоубийцу. Лопес отвел его руку. Габриела от ужаса едва дышала. Нельзя было понять, ранен Гонсалес или нет.

...Артуро, зажав рукой рану в плече, проникновенно продолжал свой монолог. Самоубийца как завороженный смотрел, как течет по его руке кровь.

—Ну посмотри, что ты сделал, — точно укоряя ребенка в шалости, покачал головой Индеец, — зачем? Не делай глупостей, ведь ты потом простить себе не сможешь, если убьешь меня. Опусти оружие, парень.