Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

Вечер был светлый и теплый. Чарльз сидел в садике с юной художницей, наблюдая ее за работой, — в альбоме одно за другим появлялись трудноуловимые сочетания рваных, ломаных, незавершенных линий, однако Чарльз углядел в каждом из них несомненно птичьи черты.

Сделав набросок, Дора сразу переворачивала страницу, явно собой недовольная.

— Погоди-ка. — Он задержал ее руку. — Что это у тебя?

— Грач. Он часто прилетает к нам в сад, и я слежу за ним из окна.

Чарльз придвинул к себе альбом. Недочеты были налицо. Никто не учил девочку правильно держать карандаш, и она слишком сильно нажимала на бумагу. Ее попытки изобразить перья выглядели наивными. У птицы отсутствовали глаза. Но характерные признаки семейства врановых были видны отчетливо. Лапа, вцепившаяся в ветку, угол между ногами и телом, необходимый для баланса, — все это было подхвачено верно. При всей неопытности художницы, ее рисунок был достаточно убедителен.

— Вот здесь неправильно, и здесь тоже, — говорила она, указывая кончиком карандаша на недостатки рисунка, которые он и сам уже заметил. Что ж, осознание своих ошибок — это уже нечто. Девочка определенно подавала надежды.

Чарльз тоже сознавал собственные ошибки и слабости. Включая самую главную — ту, которая сделала его изгоем, но доставила ему столько наслаждения, что он был не в силах ее проклинать. Среди прочих, не столь пагубных, ошибок была его попытка стать большим художником. Кто-то однажды сказал ему, что страстное желание что-либо сотворить уже само по себе свидетельствует о наличии таланта. Применительно к Чарльзу это правило не сработало. Художником он оказался никчемным. Да, он любил живопись и хорошо разбирался в искусстве, но его собственные творческие потуги приводили к самым жалким результатам, сколь бы страстным ни было желание. Он умел видеть окружающий мир глазами художника; он мог замыслить картину, в точности передающую то, что он видит; но воплотить этот замысел на холсте было ему не под силу. В лучшем случае он мог бы стать неплохим учителем. Но где это видано, чтобы состоятельный джентльмен обучал рисованию маленьких девочек? Это было бы просто смешно. Посему единственное, что ему оставалось, — это коллекционирование. Приобретая картины художников, более одаренных, чем он сам, Чарльз тем самым оказывал им материальную поддержку и давал стимул к дальнейшему созиданию. Так он и жил в одном шаге от своей мечты, уже смирившись с тем, что она недостижима.

Возможно, у Доры было то, чего не хватало ему самому. Она рисовала по наитию, не получая подсказок и наставлений, зато имела верный глаз и точную руку, не пасуя в растерянности перед чистым листом бумаги.

— Смотри. — Чарльз взял карандаш, показывая, как следует его держать. — Тогда ты можешь делать так… и так…

Она вернула себе карандаш и попробовала повторить его действия.

— Вот так, да?

— Теперь правильно.

И в этот самый момент, как будто призванный из ниоткуда своим изображением на бумаге, объявился грач. Снижался он довольно неуклюже, но приземление на лужайку выполнил эффектно. Чарльза позабавила и умилила внезапная перемена, произошедшая с девочкой: ее лицо сразу сделалось серьезным и сосредоточенным. Она безотрывно смотрела на птицу, которая что-то клевала в траве, ничуть не боясь находящихся рядом людей.

Дора не пыталась делать зарисовки с натуры, а только наблюдала. Но вот грач покончил с поисками, захлопал крыльями и взмыл в воздух. Только после этого она взялась за карандаш.

На чистом листе штрих за штрихом появлялся очередной грач. Чарльз заметил, что Дора уже приспособилась держать карандаш так, как он ей показывал; движения ее руки стали более свободными, а линии — более четкими и выверенными. Сделав все, что было в ее силах, она склонила голову набок, оценивая результат.

— Получилось лучше, правда? — сказала она, передавая ему рисунок. — Я всегда так рисую птиц: сначала смотрю долго-долго, а потом, когда птица уже улетит, в памяти остается картинка.

— Это очень хороший метод, — согласился Чарльз.

— Ты завтра уедешь в Италию?

— Да.

Она повернулась к Чарльзу и с минуту очень серьезно и внимательно вглядывалась в его лицо.

— Сохраняешь меня в памяти?

— Да, покуда ты не улетел. — Она тряхнула головой. — Ну вот, готово. Теперь картинка останется.

20

На следующее утро, за несколько часов до отъезда, Чарльз повидался с адвокатом своего отца.

— Я не намерен задерживаться в Англии, — первым делом сообщил Чарльз. — У меня остались дела и обязательства за границей. Что касается управления фабрикой, то я заключил соглашение с Уильямом Беллменом.

И он вручил собеседнику экземпляр составленного накануне документа. Адвокат начал внимательно читать. Дойдя до пункта о вознаграждении управляющего, он поднял руку и задумчиво погладил свою бороду.

— На редкость щедрое вознаграждение. — Он взглянул на Чарльза. — Хотя человек он толковый и даровитый. Будет обидно, если такого управляющего переманят конкуренты.

У Чарльза испуганно екнуло сердце. Такая мысль ему в голову не приходила.

Адвокат продолжил чтение.

— Прибыль пятьдесят на пятьдесят…

Он нахмурился.