Белочка во сне и наяву

– А то ты молодой не была и от любви голову не теряла. Девочка влюбилась в парня, и ей, конечно, хотелось с ним погулять, помиловаться. Но в вашем фонде порядки драконовские – в полдевятого изволь домой явиться, телевизор смотреть, новости узнавать. Настя объяснила, что Нина Феликсовна таким образом бывших зэков перевоспитывает. Ну не дура ли она? В наше время, если хочешь, чтобы человек чего плохого не сделал, выброси из дома зомби-ящик. В новостях один черный негатив, в фильмах сплошное насилие. И бывшего сидельца просмотром программ не переделаешь. Я тебе по своему опыту скажу: бывает, что оступился человек, наглупил. Например, как Настя. Кипели в ней подростковые гормоны, да еще подружки подначили, в уши дудели: «Не сможешь ничего в магазине спереть, не из нашей ты компании. Мы-то давно бесплатно одеваемся, а ты боишься от юбки мамашиной отцепиться». Ну и решила глупышка им доказать, какая она взрослая. И чем это закончилось? Анастасия ни слова про тех девчонок ни на следствии, ни на суде не сказала, ничего им за подстрекательство не было, но никто из них Гвоздевой ни слова поддержки на зону не написал. Не преступница Настена, просто дурочка. И сполна за свою глупость расплатилась. Таких, как она, много, они потом всю жизнь боятся опять на зоне оказаться, стыдятся прошлого, в другой город уезжают, там новую жизнь начинают. Из них хорошие жены, матери и работницы получаются. Но бывают и другие. Настюха зимой статью из журнала мне читала, там одна известная актриса, кретинка видно, рассказала со смешком, как в студенчестве вместе с однокурсницами в гастрономах продукты, а на рынках одежду воровала. Одна торговку отвлекала, две другие вещи с прилавка тырили. Несколько лет так промышляли. И ведь теоретическую базу под свое воровство бабенка подвела: мол, была очень бедной, хотелось кушать и одеваться так, как у них в институте дети богатых людей наряжались. Ну и кто она после этого? Преступница. Просто ей повезло, что не поймали за руку. И ведь не раскаивается артистка в содеянном, не стыдится, наоборот, хвастается удалью, да еще своим интервью молодых современных глупышек на нарушение закона толкает. Прочитает какая-нибудь Таня ее признания и подумает: совсем не стыдно грабежом заниматься, вон звезда экрана не один год этим промышляла, а теперь по красным дорожкам ходит. Вот такие, как эта актриска, неисправимы. Думаю, она и сейчас может что-то спереть, но теперь ей и так деньги большие платят. А кабы баба их не зарабатывала? Такую приговори программу «Время» смотреть, заставь ее в монастырь пойти, толку не будет. Она смирение изобразит, а душа гнилой останется. Еще встречаются от рождения кривые людишки, про них народ пословицу сложил: сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. Понимаешь, куда я клоню? Анастасии и ей подобным милосердный фонд без надобности, такие и без него исправятся. Остальным же ваша «Жизнь заново», как дохлой черепахе горчичник, хоть весь панцирь обклей, не оживет.

– Простите, Дмитрий Александрович, кем вы до пенсии работали? – спросила я.

– Следователем, – ответил старик. – Особых чинов-званий не получил, всю жизнь в одном отделении на «земле» отпахал, стажа у меня столько, сколько иные не живут, людей насквозь видеть научился. Сейчас-то глаза плохие, но внутреннему зрению ничто не мешает.

– Давайте поговорим откровенно, – попросила я.

– Давно пора, – кивнул Потапов. – Что с Настей? Чего тебе надо? Ты кто? Песню про фонд больше не пой, фальшивые ноты издаешь.

Я сделала глубокий вдох.

– Особой лжи я не сказала, действительно принята на работу в агентство по оформлению интерьера, которое принадлежит благотворительнице Зуевой. Но на самом деле меня попросила о помощи Лена Гвоздева, мать Насти…

Когда я наконец завершила рассказ, старик сказал:

– Ладно. Теперь мой черед. Я над твоей историей поразмышляю, ты над моей подумаешь, авось вместе дотумкаем, как девочку из беды вызволить. Не верю, что Настюха кольцо унесла, не могла она так поступить.

– Согласна с вами, – сказала я.

– Слушай внимательно, – велел старик.

Глава 21

Настенька некоторое время прикидывалась Анютой, но потом не выдержала и открыла дяде Мите правду.