Белое безмолвие

' It's my wife and my boy, Kid.	- Это моя жена и мой сын, Кид.
You would not ask it.'	Не проси меня.
' One day.'	- Один день!
'No, no!	- Нет!
I charge-'	Я приказываю!
'Only one day.	- Только один день!
We can shave it through on the grub, and I might knock over a moose.'	Мы как-нибудь протянем с едой; я, может быть, подстрелю лося.
'No-all right; one day, but not a minute more.	- Нет!.. Ну ладно: один день, и ни минуты больше.
And, Kid, don't-don't leave me to face it alone.	И еще, Кид: не оставляй меня умирать одного.
Just a shot, one pull on the trigger.	Только один выстрел, только раз нажать курок.
You understand.	Ты понял?
Think of it!	Помни это.
Think of it!	Помни!..
Flesh of my flesh, and I'll never live to see him! 'Send Ruth here.	Плоть от плоти моей, а я его не увижу... Позови ко мне Руфь.
I want to say good-by and tell her that she must think of the boy and not wait till I'm dead.	Я хочу проститься с ней... скажу, чтобы помнила о сыне и не дожидалась, пока я умру.
She might refuse to go with you if I didn't.	А не то она, пожалуй, откажется идти с тобой.
Goodby, old man; good-by.	Прощай, друг, прощай!
'Kid! I say-a-sink a hole above the pup, next to the slide.	Кид, постой... надо копать выше.
I panned out forty cents on my shovel there.	Я намывал там каждый раз центов на сорок.
' And, Kid!'	И вот еще что, Кид...
He stooped lower to catch the last faint words, the dying man's surrender of his pride.	Тот наклонился ниже, ловя последние, едва слышные слова - признание умирающего, смирившего свою гордость.
' I'm sorry-for-you know-Carmen.'	- Прости меня... ты знаешь за что... за Кармен.
Leaving the girl crying softly over her man, Malemute Kid slipped into his parka and snowshoes, tucked his rifle under his arm, and crept away into the forest.	Оставив плачущую женщину подле мужа, Мэйлмют Кид натянул на себя парку note 2, надел лыжи и, прихватив ружье, скрылся в лесу.
He was no tyro in the stern sorrows of the Northland, but never had he faced so stiff a problem as this.	Он не был новичком в схватке с суровым Севером, но никогда еще перед ним не стояла столь трудная задача.
In the abstract, it was a plain, mathematical proposition-three possible lives as against one doomed one.	Если рассуждать отвлеченно, это была простая арифметика - три жизни против одной, обреченной.
But now he hesitated.	Но Мэйлмют Кид колебался.